Впрочем, Андрею Семеновичу хватило и пятидесяти. Сегодняшний день, такой богатый на события, оказался для него эквивалентен огромной дозе алкоголя. После первых двух тостов за их здоровье, здоровье всех близких им людей и за Жизнева он уже ничего не помнил.
До гостиницы и койки добрался с помощью Жизнева и автопилота. По всей вероятности, заснул в тот же миг, как голова коснулась подушки.
Спал он недолго: когда проснулся, за окном была глухая ночь. Коктейль, настоянный на алкоголе и адреналине, еще бродил внутри. В этой смеси были и радость, и опасение, и ликование, и боязнь, и еще черт знает что. Он долго лежал в темноте и думал, что жизнь надо менять в лучшую сторону: заботиться о своем здоровье и здоровье близких, больше времени уделять дочерям и внучке. Хотя бы для того, чтобы передать молодым огромный опыт, обладателем которого он является. Он думал о том, что ему, со всеми его женщинами, обязательно нужно записаться в бассейн, и о том, как у них все будет хорошо и по-другому.
И вдруг память услужливо подбросила, как фотографию, страничку ежедневника с планом на понедельник: восемнадцать встреч, звонков и совещаний. Он сразу понял, что все, о чем думал полчаса назад, – маниловщина. В понедельник к нему вернется ад привычной сумасшедшей жизни, когда он будет нужен всем и сразу, а ему – всё, причем вчера. И он будет счастлив, потому что любит быть нужным и жадно набрасываться на жизнь, как на врага или женщину.
«Все возвращается на круги своя», – подумал Андрей Семенович и крепко заснул.
А дальше были быстрые сборы и четырехсоткилометровая изнурительная дорога (хоть и по прекрасным автострадам, а все равно тяжко). Его маленькая победа в автобусе, который вез их к самолету: он уступил место молодой девушке, а сам стоял, хотя спина и ноги молили об обратном.
Наконец они летят. Еще по пятьдесят граммов, налитых щедрой стюардессой, сладкая дрема и резкое тревожное пробуждение: перед Андреем Семеновичем стояла медсестра Кристина с подносиком, на котором лежали лекарства.
«Где я? Что случилось? Как я, сам того не заметив, снова попал в больницу?» Мысли были одна тревожнее другой. И вот он проснулся. «Господи, это же стюардесса с подносом леденцов. Совсем ты психом стал, Дымов!»
Вслед за ним проснулся Жизнев.
– В чем дело? – быстро спросил он.
Услышав сбивчивый рассказ, бросил резко:
– Пройдет. Максимум через две недели, даже с учетом вашей реактивной психики, – и снова задремал.
Посадка, паспортный контроль, испуганные, а потом радостные лица жены и младшей дочери. «Видно, больница не красит», – подумал Андрей Семенович.
Господи, какое счастье ехать посередине заднего сиденья, когда тебя за руки держат жена и дочь. А ты сидишь и заливаешь, как вас с Жизневым принимали важные немецкие банкиры, да что вы едали с ними в ресторанах.
Когда подъехали к дому Жизнева, и Андрей Семенович вышел из машины, чтобы попрощаться, еще раз за все поблагодарить, доктор шепотом сказал ему:
– В вас умер секретарь ЦК партии по идеологии. Даже я под конец вашего проникновенного спича во все поверил и ощутил во рту вкус фуа-гра, которым нас угощали.
Они расцеловались, и Ванечка погнал машину в сторону дома, причем вез почти тем же маршрутом, каким они ехали в аэропорт три недели назад. Но какие это были разные дороги! Как ни бодрился Андрей Семенович, дорога в Германию была путем возможного прощания, а обратная – дорогой торжествующего победителя. Дымов чуть не повторил слова Жизнева про победителя, но вовремя осекся и подумал: «Не перехвались».
И вот уже – дом, поцелуи тещи, родной запах квартиры, уютные домашние тапочки. Весь кайф был в том, что левая тапка чуть рваная, так что Андрей Семенович большим пальцем чувствовал пол. Жена умоляла его выбросить старые тапки и купить новые, но он упрямо повторял: «В моем возрасте ничего не нужно менять».
«Молодец, зайка, не выбросила тапки в мое отсутствие. Наверное, что-то подозревала, – кольнула Андрея Семеновича неприятная мысль. – Но, в общем, какое это теперь имеет значение?»
Как только они перекусили (хотя кусок не лез в горло, несмотря на обилие и разнообразие приготовленного), все его планы посвятить вечер жене и младшенькой, позвонить внучке и старшенькой рухнули под шквалом звонков оживших телефонов. Он снова стал генеральным директором, заведующим лабораторией, и снова госпожа – нет, даже Ее Королевское Величество Работа забрала вернувшегося подданного в свое царство.
Читать дальше