Андрей Дымов - Тревожная осень

Из лирического состояния его вывел спокойный и рассудительный голос Жизнева:

– Андрей Семенович, сейчас начало шестого. Через час вам принесут ужин. Не обильный – нормальный. Вам нужно будет что-нибудь съесть. Немного, но это обязательно. Вы же технарь, должны понимать: человеческий организм – тот же завод, и после капремонта его нужно запускать заново. Если вы хотите в туалет по-большому и сможете это сделать сами – делайте. Если нет – позовите медсестру, она подаст вам утку. Стесняться не надо, это естественные вещи.

Андрей Семенович упрямо покачал головой:

– Показаться перед какой-нибудь Даниелой немощным засранцем? Никогда! Поползу, но сам.

– А вот ползти не надо, Андрей Семенович. Но не беспокойтесь, судя по вашему состоянию, вы справитесь. Только будьте осторожнее с катетером. Когда поужинаете, можете звонить по телефону сколько хотите, но лучше часиков в восемь ложитесь спать. Надо «выспать» наркоз. А завтра утром вы позавтракаете, и мы с вами начнем ходить: не менее 30 минут будем прогуливаться утром и час вечером. Это необходимо, чтобы избежать послеоперационных осложнений. Вот такие наши планы на завтра, то есть на воскресенье. А в понедельник утром мы будем гулять уже час. Во вторник и среду добавим еще полчаса. И так далее. Договорились?

– Конечно, договорились, Александр Владимирович. А кишку, которая продолжает мое мужское естество, нельзя снять пораньше? – умоляюще спросил Андрей Семенович.

– Скажите спасибо, если у вас все заживет через двенадцать дней, и не гневите Всевышнего, пожалуйста.

– Все понял, молчу, – смиренно произнес Дымов.

– Не хотите узнать, как проходила операция? – совершенно другим тоном спросил Жизнев. Похоже, он почувствовал, что был слишком резок, и пытался сгладить впечатление.

– Ой, не надо, пожалуйста. Давайте без сексуальных подробностей. Цел – и хорошо.

– А чего вы сейчас хотели бы больше всего, Андрей Семенович?

– Прежде всего, снять катетер. Но, так как это невозможно, перейдем сразу ко второму пункту. Я хочу попить свежезаваренного чая, который мне с собой дала жена, и с хорошей черной шоколадкой. Причем заварить чай нужно в специальном чайничке, который жена мне тоже положила в чемодан. Но я все это сделаю сам, так как заваривание чая – одновременно искусство и сложный технологический процесс.

С этими словами Андрей Семенович по привычке спрыгнул с кровати. Он даже не закричал, а заскулил и одновременно взвыл от боли. Причем боль была пронизывающей, всепроникающей и беспощадной. Что-то впилось в тело и рвало его на части, как акула беспощадными челюстями рвет попавшего в ее пасть пловца. Катетер! Конечно, он. В подтверждение акульей природы этого устройства в приемную емкость хлынула густая струя крови.

Подскочивший Жизнев схватил Дымова, словно ребенка, и стал успокаивать:

– Что вы, миленький мой, разве так можно? Вам нужно беречь себя. Ну? Сядьте на кровать, сейчас станет полегче. Давайте я вам чайку заварю. Спокойнее, мой дорогой, все будет в порядке.

Боль отступала. Медленно и тяжело, но отступала.

– Александр Владимирович, подождите, я сам заварю чай. – Дымов вытолкнул из себя эти слова прикушенными до крови губами и жестким, как напильник, языком.

Осторожно, как ребенок, который учится ходить, поддерживаемый Жизневым, он добрел до чемодана, нашел там чайные принадлежности, и минут через десять они чаевничали за больничным столиком.

Да, крепкое существо человек!

После чая потолковали еще полчаса ни о чем, потом Жизнев решительно сказал:

– Теперь спать, Андрей Семенович. Я уйду пораньше, но не потому, что мне надоело ваше общество, а потому, что так надо. Вам нужно отдохнуть, поспать. Я разрешаю вам сделать вечерний звонок жене, а потом на боковую.

– Подождите, – чуть не подпрыгнул Дымов. – А моему заму? Ему необходимо позвонить. Подчиненные должны знать, что их шеф в полном порядке.

– Мы поступим следующим образом, – не терпящим возражений тоном сказал Жизнев. – Вы сейчас идете в ванную и делаете все, что положено делать перед сном, затем я помогаю вам улечься в постель и найти удобное положение, после чего выхожу на пятнадцать минут. Через пятнадцать минут, если вы еще не закончите говорить, я забираю у вас телефонную карточку и все ваши мобильники, и мы прощаемся до восьми часов утра. Договорились?

– Договорились, Александр Владимирович. Смотрите, а вы щедрый человек. Я думал, дадите мне минут пять, а то и три.