Мэри Симсес - Непреодолимое черничное искушение

– Это ложь, – возразила я. – Не верю в это ни на йоту.

Шугар улыбнулась, вновь показав свой гнилой зуб.

– Шугар не врет. И да – я их продала. За всю кучу я получу десять штук баксов, – она обвела рукой стопку полотен. Потом уперла руки в бедра и подняла палец: – Если только… хмм…

– Десять ты… – я даже не смогла закончить слово. Как она могла продать все это всего за десять тысяч долларов? Это было возмутительно. Это было просто какое-то безумие! – Ради всего святого, вы сказали, что здесь двадцать пять картин и…

Хайден взял меня за руку – это был его сигнал мне, чтобы я успокоилась.

– Прости меня, Эллен, – сказал он и повернулся к Шугар, – «Если только… хммм…» что?

– Ну, Мэйфлауэр… – она уставила указательный палец на него, так, что почти уперлась ему в грудь, и Хайдену пришлось сделать шаг назад. – Я просто подумала, что вы двое могли бы сделать мне более привлекательное предложение, в таком случае…

– Сколько? Сколько вы хотите? – я снова полезла за чековой книжкой.

– Подожди минутку, милая, – остановил меня Хайден и повернулся к Шугар: – Мы пока не собираемся выписывать вам чек.

Я с недоумением посмотрела на Хайдена:

– Он имеет в виду, что сумма должна быть… эээ… ну, приемлемой. И все. Что вы об этом думаете?

Хайден махнул рукой.

– Подождите, подождите. Вы сказали, что уже кому-то продали эти картины?

– Ну да, – ответила Шугар. – Он все картины разом забрал и заплатил.

– Кто? Кто забрал картины? – спросила я.

Шугар пожала плечами.

– Ну этот… торговец-то картинами из Бостона.

– И вы что-нибудь подписывали? – продолжал Хайден задавать вопросы. – Какой-нибудь договор? Бумаги какие-нибудь?

Я затаила дыхание.

– Конечно. Подписала бумажку, которую он мне сунул.

– Бумажку, – повторил Хайден. – А она у вас есть? Мы можем на нее взглянуть?

Шугар вышла из комнаты и вернулась с листком бумаги, сложенным втрое.

Хайден прочитал его – и посмотрел на меня.

– Она продала картины в некую «Галерею Миллбэнк» в Бостоне, – он снова повернулся к Шугар: – Мы юристы. И как юристы, мы можем доказать, что у вас не было права продавать эти картины, потому что они вам не принадлежали. Они были привезены сюда вашей матерью, а она хотела, что мисс Брэндфорд их забрала. Мы приостановим вашу так называемую «сделку по продаже» этих картин в «Галерею Миллбэнк».

Шугар скрестила руки на груди и поджала губы:

– Что ж, посмотрим кто кого, да?

В комнату вошел кот Шугар, направляясь прямо к высоченной, фута в три, пирамиде из пустых банок от желе в углу. Выглядело это так, будто он собирался взобраться на самый верх этой пирамиды.

– Пойдем отсюда, – шепнул Хайден. – Сегодня мы все равно не сможем забрать картины, но я их добуду для тебя, не беспокойся.

Он поковылял по коридору, держась одной рукой за стену, чтобы не упасть. Уже у самой двери он последний раз обернулся к Шугар:

– Миссис Хоули, я полагаю, вы понимаете, что картины должны оставаться на месте, если вы не хотите очень серьезных и очень дорогостоящих судебных разбирательств.

Шугар замерла на пороге, рот ее слегка открылся.

– Вам меня не запугать, Мэйфлауэр. Никто не разговаривает с Шугар таким тоном.

– Надеюсь, вы нас услышали, – ответил Хайден, пока я открывала дверь.

Снаружи все еще лил дождь, холодные капли прыгали по серой подъездной дорожке, из двора Шугар на улицу текли потоки грязи. Мы постояли под навесом, а потом помчались к машине так быстро, как позволяла травмированная лодыжка Хайдена – Хайден волочил свою больную ногу, словно тяжелый мешок с пожитками. Последнее, что мы слышали, уже сбегая с крыльца – это грохот, несущийся из дома, как будто сотни пустых банок из-под желе раскатились по полу…

Итак, Хайден был прав, думала я, сидя на постели в нашей номере на следующее утро. Шугар Хоули сумасшедшая. И поэтому, несмотря на все уверения Хайдена, что он добудет для меня эти картины, я чувствовала, что сделать это будет совсем не так легко.

Оглядев комнату, я задержала взгляд на трещине на потолке, слушая, как мой жених разговаривает по сотовому телефону в туалете:

– Я думаю, у нас неплохие шансы на победу, – говорил он кому-то из наших коллег в офисе. – Именно это я и сказал Элизабет. Она понимает, но у них там какой-то новый режим и всем все доступно…

Я повернула голову в сторону ванной и показала на часы: было одиннадцать пятнадцать. Мы собирались быть у Портеров в одиннадцать тридцать – я хотела показать Хайдену картину на чердаке и сделать несколько снимков.