Отец поднял меня, и я занял его место перед мсье Леонардом. До его дома было всего метров сто. У меня в кармане лежал нож, который отец купил в Бусааде.
Меня отделял от Леонарда какой-нибудь шаг, я был уверен, что он не успеет пустить в ход винтовку. Я вытащил нож из чехла и, не колеблясь, вонзил его ему в грудь. Решение это созрело само собой, когда Леонард сказал, что не позволит нам вернуться домой.
Странно, но он даже не пытался защищаться. Сделал несколько шагов и грохнулся на землю. Из его горла вырывались прерывистые стоны, похожие на чахоточный кашель, который мучил его всю жизнь. Я думал, отец обрадуется, обнимет меня, похвалит за то, что я спас семью от Леонарда. Возьмет меня за дрожащую руку, и мы вместе пойдем по дороге, но он в страхе и гневе вскричал:
— О горе! Что ты наделал?!
Леденящий холод пронзил мое тело.
Отец склонился над Леонардом, стал хлопотать, пытаясь перевязать ему рану, бормотал ругательства и осыпал меня бранью, охая и ахая над Леонардом…
Господи! Кто же прав — отец или я!
— Отец!
— Замолчи! Ты угробил ферму, погубил Леонарда… Давай перенесем его в дом.
— Отец, уйдем отсюда, пока нас никто не увидел, скорее!
— Помоги мне — или убирайся!
— Мама!
— Ты отрезал нам путь жизни, спасай себя, если можешь.
Не знаю, сколько времени я простоял, растерянный, изумленный. Что делать? Спасать ли себя, как сказала мать, или помогать отцу?..
Отрезал путь жизни…
Как хотелось мне знать, что такое путь жизни, какого он цвета.
Отец с матерью подняли Леонарда и положили его на ослицу, согнав Ахмеда и Сальву. Дети подошли ко мне. И в этот момент я решил идти иным путем, не тем, которым шли мои родители. Мгла обволокла ферму, скрыла и их путь, и мой. Мы расстались во мгле…
Перевод С.Иванов
— Давай в машину, да пошевеливайся!
— Послушайте, мсье, я владелец этого ресторана…
— Сказали тебе, живо в машину, без разговоров!
— Но я же не сделал ничего противозаконного, я ни в чем не виноват…
— Хватит болтать, вот приедем в комиссариат, там и будешь качать права.
— Прошу вас, только минутку, я попрошу приглядеть за стойкой кого-нибудь из земляков.
— Когда же ты наконец заткнешься? В машину, тебе говорят, или я буду вынужден применить силу!
Мулуд вместе с группой рабочих-алжирцев очутился в полицейской машине. Никто из них не понимал, за что они арестованы, но вместе с тем они и не удивлялись происходящему, поскольку давно привыкли к этому — с тех самых пор, как впервые ступили на французскую землю.
Мулуд был расстроен и взволнован. Не чета он этим рабочим — коммерсант, владелец ресторана, дом 118 по улице Габриэля Пери в Сэнт-Уэне, предместье Парижа. Если бы он был рабочим, как те, другие, то это было бы еще полбеды, но он им не компания; да и что станет с рестораном в его отсутствие? Он не успел перепоручить кому-нибудь свои дела, а полицейские не дали даже закрыть ресторан! Нет, это неслыханно! Неслыханно! Он повернулся к рабочим, сидевшим в машине.
— Какая неслыханная наглость! Как они посмели увести меня! Я-коммерсант, владелец ресторана… Кто им дал право так со мной обращаться… Какая наглость! А вдруг что-нибудь случится с рестораном в мое отстутствие — кто будет отвечать? Конечно же, спросят с меня. Владелец всегда за все в ответе…
Один из рабочих пристально взглянул на него, криво усмехнулся, но промолчал. Молчали и другие, да Мулуд и не ждал ни от кого ответа: неровня он им, простым рабочим, — он коммерсант, владелец ресторана в доме 118 по улице Габриэля Пери. Кто из здешних рабочих не знает ресторана в доме 118? Найдется ли такой, кто хотя бы раз не попробовал там ароматного кускуса или хотя бы однажды, пусть даже в мечтах, не приударил за его барменшей Колеттой?
Ресторан славился на всю округу, и на то было три причины: во-первых, Колетта — миловидная барменша-француженка, во-вторых, сам Мулуд — владелец ресторана, с его богемской шляпой и вечным красным шелковым платком на шее, и в-третьих, великолепный кускус. Дело процветало, а среди многочисленных клиентов были не только рабочие-алжирцы, но и просто любители кускуса…
Черная машина с резким воем сирены неслась к комиссариату, а Мулуд все никак не мог успокоиться и продолжал сетовать на скверное обращение полицейских, которые не могут отличить известного коммерсанта от простого рабочего:
— Схватили и потащили в полицию без всяких причин… Глупо… нелепо… Во время революции многих бросали в черные машины, но сейчас-то за что? Это возмутительно! Возмутительно! Еще вчера у меня обедал инспектор Рауль… Еще только вчера! А они даже не позволили мне оставить кого-нибудь присмотреть за рестораном. Этот полицейский крикнул мне:
Читать дальше