Абдельхамид Бенхедуга - Человек-ферма

АБДЕЛЬХАМИД БЕНХЕДУГА

Человек-ферма

Перевод С. Иванова

Читать я умею, но не очень хорошо - в детстве я пас коров, а в юности пахал землю. Маленькая жизнь в маленьком мирке. Вся дорога - из деревни на пастбище или в поле и обратно. Деревня, ферма, пастбище, люди, скот - все это находилось на земле мсье Леонарда, и он считал, что и люди, и скот, и земля составляют то, что называется ФЕРМОЙ.

Я понял это однажды вечером, когда жена дяди Ахмеда, жившего по соседству, собралась рожать. Здоровье у нее было слабое, и мы пошли навестить ее всей семьей: я. отец с матерью и младшие брат и сестра. Дядя Ахмед боялся, что назавтра не сможет выйти на работу - ведь не оставишь роженицу одну! - и послал меня предупредить об этом мсье Леонарда.

Было около десяти часов вечера. Мсье Леонард жил один, жены у него не было. Я постучал в дверь и сразу вошел. Мы все так делаем, никогда не ждем, пока разрешат.

Первое, что я увидел, - это задранные на стол ноги и между ними бутылку вина! Я подошел к широкому креслу, в котором развалился мсье Леонард. Лицо его было наполовину закрыто шляпой. Он недовольно спросил меня:

- Ты почему до сих пор не спишь? Как будешь завтра с коровами управляться?

- Там роды, и мы ходили...

Он не дал мне договорить и спросил как-то удивленно и радостно, выпрямляясь в кресле:

- Роды сегодня ночью?

-Да.

- Твой отец сейчас у нее?

- Мы все ходили туда.

- Я тоже пойду, - заявил месье Леонард, вставая. - Ну-ка, возьми вот это... - Он указал на скатерть, лежавшую в старом, без дверей шкафу. Затем повернулся ко мне и спросил: - Кто родился?

- Она еще не родила.

- А... еще не родила. А как она сейчас?

- Я не видел.

- Как это не видел? - сердито переспросил он. - Ты же сказал, что вы все туда ходили?!

- У нее в комнате была только мама, а мы все были в другой.

- В какой?

- У мужчин.

Наш разговор шел по двум линиям, отдалявшимся одна от другой все больше и больше. По правде говоря. я очень удивился, с чего' это вдруг мсье Леонард так интересуется женой дяди Ахмеда и почему мои ответы. простые и ясные, сбивают его с толку. И тут, видно, у него мелькнула догадка.

- Кто же рожает? Разве не корова?

Не в силах скрыть изумление, я, улыбаясь, ответил:

- Да нет. Жена дяди Ахмеда.

В припадке безудержного смеха он рухнул в кресло. Смеялся он беззвучно, только его живот раздувался и трясся.

- Я пришел сказать... Дядя Ахмед послал меня... - начал было я.

- Чего он хочет для своей коровы - масла или муки?

- Он думает, что завтра не сможет выйти на работу. Уж очень плохо его жене.

Голосом, полным гнева, мсье Леонард произнес:

- Мне нужны на ферме работники, а не грудные младенцы.

Он встал с кресла, сделал несколько шагов, затем сказал, глядя на дверь:

- Завтра же установлю на ферме правило, ограничивающее рождаемость, иначе ребятни здесь будет больше, чем кур.

Сделав еще несколько энергичных шагов, словно пытаясь утвердить за собой это право, он вернулся к столу, на котором стояла бутылка вина, наполнил стакан и залпом выпил его. Затем взглянул на меня и развел руками:

- Твой дядя Ахмед только и умеет, что плодить детей. У меня. например, вообще нет детей, а у него что ни год новый появляется!

Я был еще мал и не стал размышлять над словами мсье Леонарда, а он снова сел в кресло, вылил в стакан все, что оставалось в бутылке, и сказал:

- Я один отвечаю за ферму, за детей и за кур, за женщин и за коров, за мужчин и за мулов - за все. А ферма сейчас под угрозой.

* * *

В самом деле, все мы - лнцщ, скот, земля - составляли то, что называется ФЕРМОЙ, а ФЕРМА - это мсье Леонард. Он без конца говорил об этом. Мы, дети, вообще не чувствовали разницы между мсье Леонардом и фермой. Представить его мы могли только на ферме а ферму - только с его широкополой шляпой. '

Я, мой отец, соседские дети, их отцы, скот... Это мсье Леонард думал о нашей жизни, о том, что нам надо есть и пить, как нам надо работать. А мы не думали ни о чем. Если он уезжал, мы ждали, когда он вернется, если спал, ждали, когда проснется, если напивался, ждали, когда протрезвеет. Мы ждали его приказа, чтобы тотчас же его выполнить. Он жил, а мы ждали...

Годы, прошедшие с тех пор, наложили свою печать на ферму, на ее жителей. Повзрослели дети, поседели взрослые, умерли старики... Народились новые животные, подохли старые, выросли новые деревья... Но не изменились две вещи: земля и мсье Леонард. Земля осталась такой же, какой и была. и мсье Леонард с его шляпой, пьянством и холостяцкой жизнью тоже. Он не умер и не поседел, словно годы не коснулись его. Таким, во всяком случае, мы, жители фермы, его видели, так о нем думали.