Эмбер Смит - Такой я была

Джош прекращает целовать меня. Я открываю глаза. Он смотрит на мое обнаженное тело, и я тоже смотрю на себя, но вижу лишь одну огромную зияющую рану, которая по-прежнему порой болит. Надеюсь, он этого не замечает.

Он бережно касается меня, будто бы я – очень хрупкий предмет, и медленно произносит:

– Иден, ты уверена…

– Тс-с, прошу, молчи, – прерываю я. – Не говори ничего. – Кем бы он меня ни считал, он неправ. Что бы ни думал о моем теле, это не так. Мое тело – камера пыток. Место преступления. С ним случилось ужасное, и нечего тут говорить, нечего обсуждать, по крайней мере вслух. Я не хочу этого слышать, никогда. Я просто не выдержу.

Кажется, он считает меня грубиянкой, думает, что я спятила. Тогда я говорю ему:

– Я знаю, это странно, но, пожалуйста, молчи. Что бы ты ни хотел сказать, не говори.

– Хорошо. Не буду. – Парень, кажется, уже жалеет, что связался со мной.

Я стараюсь не дергаться. Не смотреть на его тело, потому что оно приводит меня в ужас. Но я заставляю свои руки обнять его, коснуться его кожи дрожащими пальцами и почувствовать контуры его тела, его мышцы. Я притягиваю его ближе, и его грудь и живот касаются моих. Он целует меня очень осторожно, как будто я могу разбиться от его прикосновения. Его поцелуй так приятен, так сладок, но как будто предназначен кому-то другому – той, кем я была раньше. Точнее, той, кем я могла бы стать.

Джош протягивает руку и берет что-то с тумбочки. Лишь когда он разрывает упаковку, я понимаю, что это. И этот звук пронзает меня. Он переворачивает все внутри и выдергивает почву у меня из-под ног. И это ощущение потерянности заставляет меня захотеть все ему рассказать. Я хочу, чтобы он знал. Хочу, чтобы время остановилось и у меня появилась возможность рассказать ему все о своей жизни до настоящего момента. Потому что он даже не догадывается, какая я на самом деле. Мне хочется, чтобы он знал, какой невинной я себя сейчас ощущаю. Знал, какая на нем лежит ответственность. Но я не могу вместить так много информации в это короткое напряженное мгновение.

Мысли так мечутся, что я сама не успеваю их понять.

Кажется, сердце вот-вот выскочит из груди. Все мое тело горит. Грудь в тисках, легкие словно окаменели. Я дышу как-то неправильно. Немеют пальцы на руках и ногах. Комната то расплывается перед глазами, то вновь обретает резкость. Я словно смотрю в калейдоскоп, и от этого кружится голова – комната вращается, и я перестаю понимать, что происходит. В голове какой-то гул, как статическое электричество. Оно пульсирует в моей голове, его потоки плывут в этом странном месте и воздух кажется заряженным нервными импульсами.

– Все нормально? – нежно спрашивает Джош. Я киваю. Конечно, все нормально, как же иначе. – Хорошо, – выдыхает он мне в рот и наклоняется, чтобы снова поцеловать меня. Нежно гладит мое лицо и волосы. Наверное, так он всегда целовал своих совершенно нормальных, адекватных, спокойных подружек – этих нежных воздушных существ, которые не скрывали застрявшие в них пули.

Он приподнимается на локтях. Сколько я ни планировала, сколько ни готовилась и ни воображала, реальность этого момента было невозможно представить. Всего год назад я все еще носила дурацкие трусы– «недельку», а теперь лежу на спине голой в кровати и смотрю, как парень, которого я едва знаю, надевает презерватив. Вот она, реальность. Это моя жизнь. Это происходит. Прямо сейчас. И пути назад уже нет. Мне вовсе не хочется все изменить и вернуться в прошлое: в моем прошлом нет ничего хорошего. Наоборот, я хочу как можно дальше убежать от этого прошлого и стать как можно более непохожей на себя прежнюю.

– Ты уверена?

Я киваю.

Я боялась так сильно всего раз в жизни. Сердце колотится, и кровь сначала хлещет в вены, но потом я отчетливо чувствую, как она перестала течь, перестала пульсировать и циркулировать и просто разливается, ничем не сдерживаемая, заполняя все тело, и кажется, скоро я обязательно умру.

Я сосредотачиваюсь на крошечной трещинке в потолке. Она начинается в углу у двери и заканчивается прямо над его кроватью, разветвляясь, как молния, которую кому-то удалось поймать и запечатлеть в наносекунду ее существования. Я успокаиваю себя, пытаюсь не бояться. Слушаю его, его дыхание. А потом считаю, чем он отличается от него, чем этот опыт отличается от прежнего, чем я отличаюсь от себя прежней. И тут что-то переключается в мозгу, и все замирает. Как будто кто-то обрезал провода. Я отсоединяюсь от всего, теряю связь. В этот момент все затихает, успокаивается, и возникает беззвучная пустота.