Патрик Рамбо - Шел снег

Гвардейцы мгновенно сметали с полок все без разбора. Их мундиры едва проглядывали из-под разноцветных отрезов шелковистого бархата, вместо киверов на головах красовались татарские шапочки с наушниками. Изделия из моржовых бивней исчезали в бездонных карманах шинелей и солдатских ранцах. Полосатой желто-фиолетовой тканью солдаты обматывались, словно плащами. Преображенные до неузнаваемости, мародеры группами покидали Китай-город, сгибаясь под тяжестью награбленного.

Проехать здесь было довольно сложно, повозка еле двигалась. Поездка явно затянулась, но Себастьян этому был только рад: ему подольше хотелось побыть рядом с мадмуазель Орнеллой, которая казалась ему воплощением земных и небесных добродетелей… И тут прогремел взрыв. Слева от них загорелась лавка. Люди с криком стали разбегаться кто куда. Форейтор хлестал лошадей. Те помчались рысью, задевая порой солдат, которые, как могли, уносили ноги из торгового квартала. Какой-то гренадер ловко вскочил на подножку повозки и возбужденно крикнул:

— Рвануло, как только вышибли дверь магазинчика! — он уже успел намотать на шею шелковый отрез, напялить поверх мундира куртку из волчьей кожи и теперь орал: — Вот увидите, конец нам будет в этом поганом городе!

— Не кричите, успокойтесь! — с непривычной для себя уверенностью сказал Себастьян. — Вы пугаете дам.

— Все дамы трусихи! Эх, стать бы мне птицей, сразу улетел бы отсюда!

— Горит и с той стороны, — сказала мадам Аврора, — скорее всего, за больницей Воспитательного дома на Солянке.

— Где, где? — переспросил Себастьян.

— На Солянке, на улице, где торгуют соленой рыбой, господин Себастьян.

Эти слова прозвучали из уст мадмуазель Орнеллы, и Себастьян начисто забыл о пожарах, которые теперь ничего для него не значили. В его ушах все звенел и звенел ее нежный певучий голос.

Капитан д’Эрбини расположился со своими драгунами в особняке графа Калицына. Мебели там было не много, но все выглядело вполне прилично. От хозяев ему досталась даже картина с купающимися нимфами, которую в суматохе сборов забыли снять. Изображенным на ней старомодным полноватым дамам капитан, конечно же, предпочел бы настоящих женщин. Однако, страдая от бессонницы, имея богатое воображение и соответствующие воспоминания, он мог мысленно заменить эти образы молодыми русскими девицами.

Полен пересмотрел все шкафы, не оставил без внимания ни одну банку, но нашел лишь сушеные фрукты да какое-то коричневое засахаренное варенье. Капитан протянул стакан, и слуга налил ему березового вина, которое он выпил одним глотком.

— Это совсем не похоже на наше шампанское, — заметил д’Эрбини, поглаживая усы.

Он сменил военную форму на ярко-красный атласный халат с подкладкой на лисьем меху. Капитан нехотя закусил вино ложечкой варенья. Тем временем Полен приготовил постель, аккуратно разостлав скатерти вместо простыней. В это время со двора донесся лай цепных псов, привязанных перед домом.

— Надо было свернуть шею этим горлопанам! Полен, иди посмотри!

Слуга выглянул в окно и сообщил, что какие-то гражданские болтают с часовыми.

— Ступай вниз и узнай, что там такое!

Капитан налил себе полный стакан и посмотрелся в зеркало, висевшее над столом. Сегодня вечером в этом московском наряде, без каски, со стаканом в руке он определенно себе нравился. «За мое здоровье!» — подмигнул он своему отражению.

Скромное убранство этих просторных комнат чем-то напомнило ему детство, проведенное в замке неподалеку от Руана, а точнее, в отцовском поместье д’Эрбини. К обеду в доме любили собираться гости: соседи, семейный священник, разорившиеся дворяне. Зимними вечерами все садились у единственного действующего камина. Д’Эрбини очень рано поступил на военную службу в Национальную гвардию, где и постигал все тонкости военного дела. Он не на словах, а на деле знал, что такое убивать, ходить в атаку и получать медали. Он столько раз уходил от смерти, что воспринимал это как должное. Однажды он всадил саблю в живот человеку только за то, что тот дерзко посмотрел на него. В другой раз он жестоко избил таможенника, который хотел взять с него плату за въезд в Париж. А тот случай в Вожираре, когда между драгунами и стрелками в кабаке завязалась смертельная драка…

В комнату вбежал Полен:

— Месье, месье….

— Стоять! Скотина!

— Там бродячие комедианты. Просятся приютить.

— Нет у меня места для цыган. Понял?

— Это французы, месье. Они жили в зеленом домике напротив, который разграбили наши молодцы…