Патрик Рамбо - Шел снег

— Я сейчас разогрею уксус, сир.

— Невыносимо! Шинель!

Констан набросил ему на плечи слегка потертую шинель небесно-голубого цвета с золотистым воротником. Наполеон носил ее еще в Италии, а теперь надевал, когда шел на биваки. Тяжелым шагом, ступенька за ступенькой, он спустился вниз, внося беспокойство среди секретарей, офицеров и слуг, которые устроились на ночлег прямо на лестнице, предполагая, что ночь будет короткой и неспокойной. Во дворе Бонапарт увидел Бертье в окружении генералов. При появлении императора оживленная беседа прервалась.

— Пожар, сир, — сказал начальник главного штаба, показывая на зарево над городом.

— Где горит?

— На реке загорелись баржи и деревянные пристани. Кто-то поджег водочный склад, — пояснил адъютант, который только что прибыл из города.

— Наши солдаты не смогут зажечь русскую печь, — печально промолвил Бертье.

— Смотрите у меня! Чтоб эти coglioni [2] прохвосты, олухи (ит.). (Прим. пер.) ничего не жгли в столице моего брата Александра!

Старый маршал Лефевр стоял на кремлевской стене и, привалившись плечом к зубцу из красного кирпича, смотрел на синие языки пламени, полыхавшего над водочными складами. Он был в ярости: «Ну что они там возятся, этот дрянной пожарный! Разве это есть сложно — брать вода из река и лить на этот хибара!» Маршал тяжело вздохнул и продолжил, обращаясь к офицерам: «Боже, на каких толко пожар я не бывать!» Лефевр начинал заговариваться, в сотый раз повторяя свои былые подвиги. Вот и сейчас он с увлечением взялся рассказывать историю, которую все его окружение давно уже знало до мельчайших подробностей. В этот момент он заметил Себастьяна Рока и, шмыгнув своим носом-картошкой, спросил:

— Как? Ви фсе ещо сдэсь?

— Чтобы получить ваше разрешение, господин маршал…

— Ви с тем же вопрос: актеры, комедианты? Разве ви не видитэ, что я есть занят и наблюдать эти твари в униформа, которые неспособен погасит эти огни?

— Так точно, господин маршал, но…

— Малчик мой! Ты дольжен переписыват записки господина барон Фен и красиво излагат фраза его величество. Каждый имеет свой слюжба. Я могу поселит толко тог, кто обслуживат императора, и никакой гражданский лицо. Поняль?

— Так точно, господин маршал, но…

— Какой упрямец, бумагомарател, — проворчал маршал, скрестив на груди руки.

— Господин маршал, в таком случае, может быть, вы позволите мне взять повозку и отвезти их домой?

— Поступайтэ, как считаетэ нужным, господин сэкретар, но я не хочу видет в наших рядах ваша труппа комедиант! А может, вы желаетэ, чтобы моя пехота немношко полюбил ваши красотки?

— Благодарю вас, господин маршал.

Себастьян ушел. Маршал пожал плечами и вздохнул:

— Всэ они похожие, эти городские. Ни к чему не есть приспособлен. А те, который нэ могут потушить слабый огонь! Откуда они есть родом? Во всяком случай нэ из моей деревня. Там каждый крестьянин погасит свой гумно одним стакан вода!

Лефевр родился в семье мельника в Руффахе, откуда унаследовал свой акцент; женился на прачке, что стало предметом насмешек у придворной публики с чистой дворянской кровью. Тем не менее, в получении виртуального герцогства он опередил даже Наполеона. При каждом удобном случае и всегда с большой гордостью Лефевр любил подчеркнуть свое скромное происхождение… Но сегодня его офицеры не верили, что самый идеальный крестьянин из его деревни даже с ведром воды смог бы что-либо сделать на этом страшном пожаре в Москве.

В десять часов вечера открытая военная повозка с фонарями, высвечивающими лишь крупы лошадей, выехала из Кремля и направилась на северо-восток города. В повозке уместилась вся труппа мадам Авроры. Виалату согласился-таки снять шлем центуриона. Одна нога «Жанны д’Арк» высовывалась из дверцы. Себастьян сел рядом с форейтором. Старший интендант Боссе разрешил ему сопровождать его неожиданных протеже. Себастьян все время оборачивался, пытаясь в полумраке разглядеть силуэт мадмуазель Орнеллы, но этому чертовски мешала вездесущая мадам Аврора. Несмотря на ухабы и тряску, она стояла посреди повозки и командовала, как лучше проехать к дому итальянца-коммерсанта:

— Направо и давай вдоль базара.

Форейтор так и поехал. Но не прошло и минуты, как самоуверенная дама засомневалась:

— А может, через базар было бы ближе?.. Впрочем, погоди-погоди, что там за толпа?..

Повозка покатилась по узким улочкам с одноэтажными кирпичными домами. Оставшись, наконец, без офицеров, солдаты дали себе волю и, в надежде поживиться, тянули все подряд, ругаясь за бочонок меда или какую-нибудь женскую тряпку. То был Китай-город. Торговцы из Лан-Тхэу доставляли сюда товары со всей Азии. Они прибывали в Москву откуда-то из-за Амура, где кончается Россия и начинается Китай. По «шелковому пути» купцы добирались до Каспийского моря, а оттуда по Волге и Дону до Москвы. Торговали белыми бухарскими шелками, чеканной медной посудой, пряностями, мылом, брусками соли с розоватыми прожилками…