Патрик Рамбо: Битва

Ранним утром 16 мая 1809 года из Шенбрунна выехала дорожная карета в сопровождении отряда всадников, и вся кавалькада неспешно двинулась вдоль правого берега Дуная. Выкрашенная оливковой краской, карета-берлина ничем особенным не выделялась — на ней не было ни гербов, ни иных украшений. При ее приближении австрийские крестьяне снимали черные широкополые шляпы — не столько из уважения, сколько из благоразумия. Они знали офицеров, гарцевавших на длинногривых арабских скакунах, — молодые люди в венгерской бело-красной форме с золотыми позументами и пером цапли на кивере повсюду сопровождали генерал-майора Бертье [1] Луи Александр Бертье (1753-1815) — маршал (1804) и вице-коннетабль (1807) наполеоновской Франции, владетельный князь Невшательский, герцог Валанженский (1805), князь Ваграмский (1809). В 1799-1807 годы — военный министр и одновременно (до 1814) начальник штаба Наполеона I. Разработал основы штабной службы, использованные во многих европейских армиях. Однако особой заслугой Бертье следует считать грандиозный марш-бросок 9 гигантских корпусов Великой Армии осенью 1805 года от берегов Ла-Манша до австрийских равнин. Итогом этого броска стала знаменитая битва при Аустерлице 1 декабря 1805 года. , начальника штаба оккупационной армии.

Окно кареты опустилось, и сидящий в салоне человек повелительно взмахнул рукой. Обер-шталмейстер Коленкур [2] Арман Огюстен Луи де Коленкур (1773-1827) — герцог Виченцы, французский дипломат, оставивший мемуары о походе Наполеона в Россию. В июне 1804 г. получил должность обер-шталмейстера императорского двора (в его служебные обязанности входили детальное соблюдение этикета, заведование императорской конюшней и службой связи), 1 февраля 1805 г. получил чин дивизионного генерала, награжден Большим Орлом ордена Почетного легиона. С 3 ноября 1807 г. по май 1811 г. посол Франции в России. , ехавший почти вплотную с дверцей кареты, незамедлительно придержал лошадь, ловким движением снял треуголку и перчатки, потом расстегнул пуговицу доломана, достал сложенную карту окрестностей Вены и почтительно протянул ее человеку в карете. Вскоре карета остановилась у реки с желтой от взбаламученного песка водой.

Мамелюк в тюрбане спрыгнул с запяток кареты, разложил подножку и, открыв дверцу, попятился назад, отвешивая частые поклоны. Император вышел из кареты и надел бобровую шляпу с порыжелым от частого глаженья мехом. Вместо плаща поверх гренадерского мундира он набросил на плечи редингот из серого лувьерского сукна. На форменных панталонах виднелись чернильные пятна — император имел привычку вытирать об одежду перья: перед ежедневным построением он, похоже, подписал целую стопку декретов. Вообще, ему было свойственно стремление буквально все решать самому: начиная с выдачи новых сапог Гвардии и кончая подачей воды в парижские фонтаны, и потому император вникал в тысячи мелочей, не имевших ничего общего с войной, которую он вел в Австрии.

Наполеон начинал полнеть. Казимировый жилет обтягивал округлившийся живот, шея стала почти незаметной, плечи оплыли. Безразличие в глазах уступало место огню только во время приступов гнева. Этим утром император был хмур и дулся, он не скрывал своего неудовольствия. Узнав, что Австрия ополчилась против него, он вернулся из Вальядолида в Сен-Клу всего за пять дней, загнав при этом уйму лошадей. Неудачи в Испании и этот новый вызов моментально пробудили его к активности, вернули выдержку и силу: до сих пор он спал по десять часов ночью да еще днем два часа дремал в ванне, прописанной врачом.

Из берлины выбрался Бертье и направился к Наполеону, усевшемуся на пень срубленного каменного дуба. И император, и генерал были почти одного роста, носили одинаковые головные уборы, поэтому издалека их можно было перепутать, но у Бертье волосы были густыми и вьющимися, а черты грубоватого лица не столь правильными. Какое-то время оба безмолвно смотрели на мутные воды Дуная.

— Сир, — нарушил молчание Бертье, — похоже, место выбрано правильно.

— Sulla carta militare, é evidente! — ответил император, поднося к носу щепотку нюхательного табака.

— Остается проверить глубину...

— Это ваше дело.

— ...измерить скорость течения...

— Это ваше дело!

Как всегда, делом Бертье было повиноваться. Верный своему императору, он беспрекословно исполнял все его прихоти, что давало ему огромную власть, обеспечивало преданность подчиненных и зависть недоброжелателей.