Джозеф О'Коннор - Ковбои и индейцы

— Одно хорошо, — сказал он, — мы все теперь сами стираем на себя.

Марион улыбнулась. Потом спросила, какой музыкой увлекается Эдди, а он ответил, что не может объяснить на словах. Музыкой, которая о чем-то рассказывает, а не бессмысленным бренчанием. Марион сказала, что ей нравится Джордж Майкл и вроде того. Эдди ответил, что на его вкус это музыка слишком коммерческая, и перечислил названия нескольких групп, о которых она никогда не слышала: «Каменные розы», «Визжащие голубые мессии», «Армия нового образца». Они поспорили из-за «Ю-ту». Марион сказала, что не любит их, а Эдди не мог понять почему. Марион заявила, что они постоянно говорят глупости о Севере, хотя совершенно не разбираются в ситуации. Когда она спорила, ее глаза сужались, а взгляд становился острым и пронзительным, отчего Эдди чувствовал себя неуютно. Марион ехидно предположила, что Эдди из числа тех пяти миллионов, которые якобы видели их первое выступление на Ярмарке нарциссов.

— Видел? — рассмеялся Эдди. — Я там играл — в смысле подыгрывал — с моей первой группой, «Жрицами меда». Парни из «Ю-ту» вполне ничего себе, всегда присылают мне билеты, когда играют в Пойнт-Депо.

Подумаешь, фыркнула Марион, большое дело! Эдди возразил, что они много сделали в борьбе с апартеидом и что в Южной Африке их пластинки под запретом. Марион буркнула, что Южной Африке повезло, а Эдди ответил, что это дешевый наезд. Марион сказала, что причитать об апартеиде в дальних краях, конечно, очень здорово, но в Северной Ирландии тоже есть апартеид, разве не так? Как быть с интернированием, с убийствами, с пытками пленных?

— Да чушь это все, — поморщился Эдди. — Конечно, может, дела там идут не ахти как, но все же не до такой степени паршиво.

Он считал, что в Ирландии полно таких, кто дерется со своими же, и что «Ю-ту» — команда классных ребят, которые вправду сотворили чудо и здорово подняли репутацию Ирландии в других странах. Это еще как сказать, вставила Марион, смотря что Эдди понимает под Ирландией, что до нее, то она видит в Ольстере часть Ирландии.

— Послушай, — вздохнул Эдди, — не заводи насчет зеленого флага, ладно?

— Ты первый начал, и нечего тут гнуть линию!

— Какую еще линию? — снова поморщился Эдди. — Нет у меня никакой линии. Сказать по правде, мне вообще начхать…

— Линию Тэтчер, — перебила Марион. — Линию правительства. Я все это уже сто раз слышала от таких, как ты.

— От таких, как я?

— Да, от таких, как ты. Доморощенных леваков-буржуев из Дублина-четыре, — объявила она с видом расхрабрившегося ребенка, но Эдди вовсе не хотелось лезть в драку. — Да, — вздохнула она, — можешь удивляться, но я таких уже встречала.

Эдди рассмеялся:

— Послушай, малыш, если тебе охота верить во всю эту туфту — верь на здоровье! Только не вешай мне лапшу на уши, ладно?

Сидевший в углу лысый мужчина вытащил из пачки сигарету и, вопросительно глядя на Эдди, помахал ею в воздухе. Эдди перебросил ему коробок спичек, лысый прикурил и тем же способом вернул коробок.

— Слушай-ка, Эдди Вираго, — сказала Марион, — во-первых, думаю, ты слегка перехватил, — она скривилась, — называя меня «малышом».

— Верно, — улыбнулся он. — Touché [6] Здесь: сдаюсь (фр.). .

— А во-вторых, нужно, пожалуй, сказать тебе, что мой отец — член совета Шин фейн.

— Круто! — Эдди пожал плечами и отщипнул кусочек хлеба. — Впечатляет.

Это была правда.

Когда они вернулись в «Брайтсайд», Марион поднялась в номер, а Эдди задержался в холле, решил позвонить отцу. Все в порядке, сообщил он, правда, дорога была не очень, но на корабле он встретил приятеля по колледжу и собирается провести с ним денек-другой.

Они поговорили несколько минут; телефонный автомат глотал монетки с пугающей скоростью. У Патришии все в порядке, гуляет где-то со своим парнем — на какой-то благотворительной вечеринке, что ли, в пользу ирландских детей, подвергшихся насилию. Если вдуматься, звучит забавно. Эдди согласился.

— Кстати, Ирландия победила, — сказал отец.

Не прерывая разговора, Эдди просматривал газету.

— Отлично, па. Ты смотрел игру?

— Да, — ответил отец, — и выиграл пару пива. — Шумы и помехи искажали его голос. — Понимаешь, хорошая была игра, но не блеск.

— Ты вроде сказал, мы победили.

— Да, но ведь это только игра, верно?

Эдди увидел, как мистер Патель прошел через холл, с чашкой кофе в руке, отпер дверцу стойки и скользнул в заднюю комнату. Двигался он изящно и грациозно. Сразу видно: человек на своем месте и ориентируется тут с закрытыми глазами. Эдди позавидовал ему. По стенам скользили голубые блики и тени — от включенного телевизора.