— Как это типично. Знают, что ты ирландец, и смотрят на тебя вполне определенным образом. Вечно одно и то же. Проклятые британские ублюдки!
— Слушай, — попросил Эдди, — остынь, ладно?
— Невиновен, пока не признан ирландцем, — продолжала она. — Ничто не меняется, верно?
— Ради Христа, — резко прервал ее Эдди, — прекрати! Говорят тебе, остынь, черт побери!
Марион наконец-то посмотрела на него. Потрясла указательным пальцем у него перед носом.
— Нечего затыкать мне рот! — прорычала она с перекошенным от ярости лицом. — Не смей говорить со мной как с ребенком, Эдди Вираго!
Уборщик остановился посреди зала, выключил свою машину, огляделся по сторонам и снял шапку.
— Послушай, — с наигранным спокойствием проговорил Эдди, — мне это ни к чему, понятно?
— Ну валяй, только не пудри мне мозги, ясно? Я прекрасно понимаю, как ты на меня смотришь. Давай валяй дальше!
— А как я на тебя смотрю? — Голос у него сорвался. — Ты вообще о чем?
— Отвали!
— Послушай, я ведь толком тебя не знаю.
— Тогда уходи, — рявкнула она, — и оставь меня в покое! Катись отсюда!
В ее голосе слышались слезы, лицо скривилось, стало почти уродливым. Только этого не хватало. Слезы всегда на него так действовали, он чувствовал себя больным, виноватым, безнадежным. Жизнь словно бы теряла смысл.
— Ну и ладно. — Эдди подхватил гитару и зашагал к стеклянным дверям.
— Вот и катись отсюда! — крикнула девушка ему вдогонку. — И пожалуйста! Убирайся!
— Ах ты, чертовка, — пробормотал Эдди себе под нос.
На улице он присел на бетонный бортик бассейна и попробовал спокойно обдумать случившееся. В грязной воде плавали пустые коробки, обертки от гамбургеров и газетные листы. Лондон пробуждался от сна. По улицам громыхали машины. Небо напоминало цветом овсянку, воздух был дымный, затхлый, какой-то спертый. Рука у Эдди болела, но рана оказалась несерьезной. Вокруг нее уже расплывался фиолетово-синий кровоподтек. Эдди вдруг пожалел эту девушку, Марион. Она просто растерялась со страху. Конечно растерялась! И вовсе не хотела грубить. С девушками нужно терпение и понимание. Нужно дать им время прийти в себя.
Эдди смотрел на длинную серую ленту Юстон-роуд. В его душе, преисполненной понимания, брезжило что-то еще, и он старательно внушал себе, что это не чувство одиночества.
Когда он вернулся в зал ожидания, девушка сидела за столиком в «Макдональдсе» и спокойно ела, будто ничего не произошло. Она едва заметила подошедшего Эдди. Минуту спустя предложила ему съесть картошку, пока не остыла. Так Эдди и поступил. Марион угостила его чашкой горячего кофе.
Гостиница на Президент-стрит носила название «Брайтсайд». Марион рассказала, что один ее приятель из Союза студентов несколько раз останавливался здесь, был знаком с управляющим и заказал ей номер. Эдди возражать не стал.
На их звонок из задней комнаты вышел индиец лет тридцати пяти, с ребенком на руках. В холле пахло яблочным освежителем воздуха — не яблоками, а чем-то химическим; видимо, изобретатель запаха успел забыть, как пахнут настоящие яблоки. Укачивая пускающего пузыри младенца, индиец улыбался. У него были ухоженные усы и блестящие глаза. Тыльная сторона рук поросла черными волосами. Красивый парень.
— Нам нужна комната, — сказала Марион.
— Конечно, — бодро просматривая книгу регистрации, ответил индиец, — это возможно. — Он положил ребенка на стойку, придерживая его одной рукой, и пробежался пальцем по колонкам записей. — Да, вполне возможно.
Ребенок был страшненький, он пускал слюни и корчил Эдди рожицы.
— На меня должен быть заказ, — сказала Марион. — Моя фамилия Мэнган.
— Ну, так бы сразу и сказали.
На губах у индийца играла дружелюбная, чуть лукавая улыбка. Из задней комнаты плыл душистый сладкий запах.
— Мэнган, — повторил он. — Фамилия вроде не английская.
— Верно, — откликнулся Эдди. — Ирландская.
Индиец снова улыбнулся.
— Изумрудный остров… — Он кивнул, глядя на молодых людей широко раскрытыми глазами, словно ожидал продолжения разговора. Однако продолжения не последовало, и он спросил: — На сколько дней?
Марион посмотрела на Эдди, тот пожал плечами.
— Пока не знаем, — сказала она.
Индиец в свою очередь пожал плечами.
— Ладно. — Он что-то записал в своей книге. — Завтра утром сообщите мне или моей старушке, как вы решили.
Индиец проводил Эдди и Марион в маленькую комнатку на верхнем этаже и задержался в ожидании чаевых. Эдди принялся ощупывать карманы, сокрушенно прищелкивая языком. Марион заявила, что он точь-в-точь как кенгуренок Скиппи из фильма, вручила индийцу несколько монет, а тот рассыпался в благодарностях.
Читать дальше