Карлос Фуэнтес - Избранное

- Я устала. Не надо было выходить к столу. Аура, милая, проводи меня в спальню.

Старой сеньоре хочется отвлечь тебя от еды: говоря с Аурой, она в упор смотрит на тебя, чтобы и ты на нее взглянул. Ты с трудом освобождаешься от чар этих глаз - снова широко раскрытых, ясных и темных, снова отбросивших осторожность - и видишь, как Аура, пристально глядя в одну точку и беззвучно шевеля губами, встает, словно во сне, берет старуху под руки, и они медленно идут к двери.

Теперь ты один, наливаешь себе кофе, который простоял на столе все это время и уже остыл, и, уныло прихлебывая из чашки, размышляешь о том, не обладает ли сеньора Консуэло какой-то таинственной властью над твоей Аурой, не заточила ли она эту прекрасную зеленоокую девушку в своем старом зловещем доме. Но разве Ауре было бы трудно убежать, пока злодейка дремлет у себя в спальне? Воображение тут же с готовностью предлагает тебе ответ: а что, если она ждет, чтобы ты вырвал ее из когтей выжившей из ума блажной старухи! Ты вспоминаешь Ауру за столом: помертвевший от ужаса, затравленный зверек, жалкое существо, немеющее пред лицом своего тирана, одними губами молившее тебя о свободе, рабыня, которая повторяет все движения своей госпожи, как если бы только это ей и было дозволено.

Все в тебе вдруг восстает против такого насилия, и ты устремляешься в прихожую, на этот раз к двери у лестницы, рядом со спальней сеньоры Льоренте: именно там должна жить Аура, ведь все другие комнаты в доме ты уже знаешь. Здесь тоже мало света, но на голой беленой стене можно разглядеть черное распятие. Слева темнеет дверь, должно быть, в спальню старухи. Ты на цыпочках подходишь, протягиваешь руку, но нет, надо поговорить с Аурой наедине. А если она хочет, чтобы ты ей помог, она придет к тебе сама.

У себя в комнате, позабыв о мемуарах генерала и даже о своей книге, ты предаешься мечтам о девушке в зеленом наряде. Всем сердцем ты теперь с нею, и дело тут не только в ее красоте: теперь ты хочешь освободить ее, значит, ты ее действительно любишь, имеешь право любить, твоя совесть чиста, и ты можешь быть покоен душой... Когда снова раздается призыв колокольчика, ты не спускаешься вниз - тебе больше не выдержать такой сцены, как днем. Быть может, Аура все поймет и попозже заглянет к тебе?

Ты через силу опять берешься за работу. Потом, усталый, падаешь на постель, тотчас засыпаешь, и впервые за много лег тебе снится сон. Высохшая рука с колокольчиком протягивается из мрака, кричит, гонит тебя, гонит весь свет, а потом к тебе склоняется безглазый череп, и ты с немым воплем просыпаешься в холодном поту и чувствуешь, как чьи-то ладони гладят тебя по лицу и волосам, слышишь тихий воркующий голос, слова любви и утешения. Ты простираешь руки, и они обнимают обнаженное тело, твоей груди касается знакомый ключ, ты узнаешь и женщину, а она уже ложится рядом, целует, осыпает поцелуями всего тебя. Ты не видишь ее в темноте, ночь беззвездная, не твои ноздри вдыхают аромат ее волос, пахнущих цветами из темного дворика, ты ласкаешь удивительно нежные и горячие руки, грудь в трепетном кружеве жилок и, ни о чем не спрашивая, тоже целуешь, бурно, неистово, самозабвенно...

Потом вы лежите в сладком изнеможении, и она шепчет: «Супруг мой... » Ты на все согласен. Она говорит, что уже утре и ей пора уходить, обещает ждать вечером в своей комнате, и ты снова киваешь и погружаешься в сон, исцеленный, счастливый, позабыв о всех своих тревогах, а она будто все еще рядом, пылкая и покорная девочка, твоя Аура.

Просыпаешься ты с трудом. Кто-то стучится в дверь, и ты нехотя встаешь с хмурым ворчанием и слышишь голос Ауры: открывать не надо, она только пришла сказать, что сеньора Консуэло хочет поговорить с тобой и ждет у себя в спальне.

Через десять минут ты входишь в святилище престарелой вдовы. Она лежит недвижно на высоких кружевных подушках, укрытая до подбородка, смежив бледные сморщенные веки, и тебе снова бросаются в глаза темные борозды на скулах и усталая дряблость щек.

- Ключ у вас с собой? - спрашивает она, не поднимая век.

- Да... По-моему, с собой. Да, да, вот он.

- Можете приниматься за вторую часть. Она там же, в сундуке, перевязана голубой лентой.

И ты идешь, на этот раз с омерзением, к сундуку, вокруг которого шныряют мыши, видишь, как они выглядывают из щелей в полу, как разбегаются и исчезают в дырах вдоль изъеденной стены. Вот эта пачка. Ты берешь листки с голубой лентой и возвращаешься к постели. Сеньора Консуэло гладит своего белого кролика. Из высокого воротника с пуговицами раздается глухое кудахтанье: