Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Сяо Гэда вздрогнул и, опустив глаза, сказал: «У вас столько деревьев, можете рубить, я не вмешиваюсь». Ли Ли вспылил: «Ничего себе „не вмешиваюсь“!» Сяо Гэда, по-прежнему не поднимая глаз, произнес: «Но это дерево нужно оставить. Даже если все вырубите подчистую, одно дерево нужно оставить. Как свидетельство». — «Свидетельство чего?» — «Свидетельство дел божиих». Ли Ли засмеялся: «Человек сильнее природы! Разве твой бог придумал поле? Нет, его распахали люди, чтобы прокормить себя. Разве твой бог выплавил железо? Нет, его выплавил человек, чтобы создать орудия труда, преобразовать природу вместе с этим твоим богом».

Сяо Гэда молча стоял между корнями дерева. Ли Ли, ухмыльнувшись, кликнул нас. Выйдя из оцепенения, мы двинулись к дереву. Ли Ли, воздев тесак, произнес: «Сяо, старина, давай помоги нам валить это „царь-дерево“, а?» Сяо Гэда застыл на месте, глядя на Ли Ли. Он как будто на минуту заколебался, но потом вновь взял себя в руки.

Ли Ли высоко поднял тесак, крутанулся всем корпусом в замахе, лезвие блеснуло над его плечом как молния, но мы, словно во сне, звука удара о дерево не услышали. Народ заморгал глазами, убеждаясь, что лезвие тесака Ли Ли, как в тисках, зажато в сдвинутых ладонях Сяо Гэда. Оно было в полуметре от ствола. Ли Ли рванулся. Но мне-то ясно было, что лезвие тесака он и на сантиметр не вырвет.

Ли Ли заорал как бешеный: «Ты что это?» Он задергался всем телом, но тесак по-прежнему покоился в ладонях Сяо Гэда. Губы его были плотно сжаты, лицо пошло белыми пятнами, желваки на скулах напряглись. Мы, охнув в один голос, попятились и замерли в ожидании.

В нависшей тишине вдруг прозвучал голос секретаря: «Сяо Гэда! Ты что, с ума сошел?» Все обернулись — оказалось, секретарь подходит к нам, а бригадир остался стоять там поодаль, челюсть у него отвисла, взгляд колючий. Секретарь приближался. Сяо Гэда тесака не выпускал по-прежнему, ничего не говорил и стоял не двигаясь. Секретарь сказал: «Ну все, Сяо Гэда, хорош. Хочешь, чтобы я собрание по тебе провел? Ты забыл, кто ты такой? Смерти ищешь?» С этими словами он протянул руку: «Дай сюда тесак». Сяо Гэда не смотрел на секретаря. Взгляд его то загорался, то гас, лоб блестел от пота, этот блеск постепенно распространялся до переносицы и на щеку, брови мелко подрагивали, уголки глаз дергались, в них стояли слезы.

Секретарь пошел прочь, но обернулся. Голос его стал мягче: «Сяо, старина. Ты же неглупый мужик. Те твои дела, если честно, я тебе спускал, покрывал тебя, можно сказать. Сажаешь свою капусту, и сажай, чего ты в лес-то лезешь? Госхоз решает, государство решает, тебе-то что за дело? Я уж на что бугор, и то не лезу. А тебя из-под моей задницы-то не видно, и ты еще чего-то выеживаешься. Студенты, они преобразования делают, хоть император, хоть кто — с коня тащат; такие головы летят — сказать страшно. А твоя башка слетит, никто и не заметит. А и заметят, так что с того, а? Дурость! Сяо, старина, ты в госхозе по рубке первый, и я это знаю. Недаром прозвали тебя «лесным царем». И в жизни ты хлебнул, это мне тоже известно. Но я же секретарь, я должен об этом думать. И ты мне кончишь тут выступать или нет? Учащаяся молодежь делает революцию, она в коммунизм идет, а ты им поперек дороги».

Сяо Гэда обмяк. Лицо его просветлело, кадык заходил, как будто он все не мог что-то проглотить. Мы замерли, глаза нараспашку — забыли, как ими моргают. Оказывается, этот невысокий человек, закрывавший собой комель, и есть «лесной царь»! Сердце у меня в груди ударило, как камень об стену, и затылок, казалось, окаменел.

Подлинный «царь леса» стоял неподвижно. Не шевельнувшись, он медленно разжал ладони — тесак с глухим стуком упал на корень. Эхо от удара понеслось вверх по стволу, замирая, и вдруг, как будто с плачем, десятки птиц, что-то горланя, вылетели из ветвей гигантского дерева; в полете птицы выстелились вниз вдоль склона горы, потом вновь взмыли вверх — крылья трещали, — потом птахи сбились в черный клубок, уносящийся вдаль, — он становился чем дальше, тем меньше…

Ли Ли, не трогаясь с места, смотрел на ребят, духу у него заметно поубавилось. Народ переглядывался. Секретарь, ни слова не говоря, подошел, поднял тесак и подал Ли Ли. Но тот не двигался, тупо на него взирая.

Сяо Гэда медленно отлепился от комля и со все еще поднятыми ладонями отошел от дерева метра на три; там он остановился. Народ даже не заметил, как он туда переместился.

Секретарь приказал: «Рубите. Все равно рубить. Правильно, студенты, — не сломаешь, не построишь. Рубите». Он обернулся и позвал: «Бригадир, иди сюда». Бригадир остался стоять где стоял, поодаль. «Пусть сами рубят, студенты пусть рубят», — сказал он. И к нам не пошел.