Анастасия Зубкова - Игра в косынку. Практикум

Съешь этот пирожок и тебе полегчает. Его мне дал речной дух, вообще-то я хранила его, чтобы расколдовать маму с папой, но уж ладно, жуй скорее! Ну что — круто колбасит? Не хрена всякую фигню в рот тащить!!!

(пожалуйста, я просто хочу знать)

Зажралась ты, сука, просто зажралась.

Ну не везет тебе, сука, хоть вешайся.

Это все от многочисленных обид и поражений, сука, ты никогда не станешь прежней.

Ты так несчастна, что слезы из глаз, сука.

Ты просто ленивая, сука, вот и все.

СУ-КА, — и, ж. Самка домашней собаки, а так же вообще животных из сем. собак. \\ уменьш. сучка, — и, ж. \\ прил. сукин, — а, — о, Сукин сын (прост. бран.) — негодяй.

СУКНО, — а, мн. Сукна, — кон, — кнам, ср. Шерстяная или полушерстяная плотная ткань с гладким ворсом. Под сукно положить (дело, просьбу и т. п.) — оставить без исполнения, не дать ходу. В сукнах — о спектакле без декораций, с полотнищами, висящими на стене перед кулисами. \\ уменьш. суконце, — а, ср. (разг.). \\ прил. суконный, — ая, — ое. суконный язык (разг.) — невыразительная и сухая речь.

(я сама себя ненавижу, за что, я просто хочу знать, пожалуйста)

Пятна пива удаляются с ткани продолжительным полосканием в теплой мыльной воде с небольшим добавлением скипидара. Эти люди вечно все поливают пивом — с ног сбилась, постоянно повсюду хожу с ведром теплой воды, куском мыла и бутылкой скипидара. Они ведь знаете как? Берут бутылку, — раз!!! — об стол, пиво во все стороны и все — прощай белая скатерть. Приноровилась красить их чаем — получается вполне миленько. Пятна чая ничем ниоткуда не удаляются. Ужасно нервничаю по этому поводу. Татьяна Павловна, когда я ей на все это жаловалась, сказала, что мне просто надо вернуться к началу — туда, откуда все произрастает, у каждого дерева есть свои корни, и чем больше дерево, тем больше корни. Приняла к сведению и перестала продавать им пиво. Так знаете что? Эти засранцы приносят его с собой!

Я резко развернулась, пнула ногой какую-то урну и зашагала по мостовой. Перла я против течения, прохожие долбились в меня плечами, жара колыхалась, чад, гарь и придушенные пыльные листочки в редких скверах.

— Вернуться к началу, — бормотала я как во сне, — туда, откуда все произрастает…

Визг тормозов.

— Дура! — орет мне вслед водитель, и я перехожу на бег. У мужика моментально вырастают на голове ослиные уши, вокруг него собирается небольшая толпа, непонятно, может ли он вести машину в таком состоянии, пластическая операция поможет ему, но потом ученые вдруг обнаружат, что…

Я бегу огромными прыжками, прорываясь сквозь знобкую бензиновую дымку, постепенно мои шаги становятся все шире и шире, и вот я уже зависаю в воздухе на несколько секунд при каждом прыжке и изумленно оглядываюсь по сторонам.

Серое здание со множеством зеркальных окон, казалось, выросло из-под земли. Я пытаюсь заглянуть внутрь сквозь непрозрачные стекла дверей. Ничего — сплошная серая пелена и скромная вывеска: «Научно-исследовательский Зубопроказный институт». Голова кружится, на зубах скрипит песок, колени слабеют, я смеюсь, как ненормальная, откуда-то со стороны слышится рев Годзиллы.

— Началось, — выдохнула я, прислушиваясь. Судя по интенсивности рева, людских воплей, грохота и воя сирен, скотская динозаврина крушила соседний квартал.

Я болезненно поморщилась, рванула на себя дверь и шагнула внутрь.

Там было мраморно, прохладно и пусто. Где-то высоко, под величественным потолком потрескивали лампы дневного света, все серо и сердце бухает в ушах. Гулкая тишина огромного замкнутого пространства, синеватые отблески на сияющем мраморе, по ногам ползет ледяной сквозняк — невообразимо приятно после липкого чада улицы.

— У нас ремонт, — я обернулась на голос. По ходу успела зацепить, что никакого ремонта нет и в помине.

— Девушка! — внутри зеркальной проходной, за металлоискателем и латунной вертушкой, сидел сонный охранник и, судя по всему, не первый час пялился в кроссворд. Теперь же он отложил журнальчик в сторону и вопросительно глядел на меня. Я закусила губу и страницы из сероватой бумаги вдруг полетели по столу разноцветным веером, а вертушка бешено завертелась (тогда подумалось, что, в принципе, она только на это и способна).

— Девушка… — охранник резко прихлопнул журнал рукой, а потом взвыл и подскочил, как ошпаренный — бумага с приглушенным шипением вспыхнула и моментально сгорела. Я постаралась взять себя в руки.