Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов

— Мне совсем не интересно сделать одну маленькую наколку. А вот хоримоно …

Вращение клетки замедлилось, но ее прутья по-прежнему отбрасывали тени по стенам. Мне вдруг показалось, что я внутри волшебного фонаря смотрю, как мир кружится вокруг меня на экране из рисовой бумаги.

— Обрести хоримоно — большая честь, — продолжал Аритомо. — В Японии от тебя потребовали бы рекомендательных писем и хороти вел бы с тобой долгие беседы, прежде чем решился бы поработать над твоей кожей.

Послышался мягкий треск бамбука: Аритомо остановил вращение клетки. Стены же, казалось, продолжали вращаться на несколько секунд дольше. Он вышел из-за клетки.

— И что за рисунок ты задумал?

— Хороти и его клиент не обсуждают содержание рисунков до того, как принимается решение.

— А как они договариваются?

— Некоторые хороти хранят рисунки или фотографии уже сделанных ими наколок.

— Дай мне их посмотреть.

— Я никогда не храню их: они не для того. И я никогда не делал хоримоно .

Секунду-другую он колебался. Потом опустился на колени перед шкафчиком с ящиками в углу кабинета. Достал коробку с гравюрами по дереву, которые уже показывал мне, и разложил их на столе.

— Большинство мастеров татуировок — искусные художники-граверы: навыки, в сущности, требуются одни и те же. Хороти часто создают картины, вдохновленные книгой «Суикоден» .

— Как это происходит?

Он положил на стол один оттиск укиё-э . Процесс нанесения татуировки начнется с судзи — нанесения контура кисточкой, объяснял он, при этом пальцы его легко порхали по гравюре, будто стрекоза скользила над прудом. После этого контур будет наколот и наступит следующая стадия — бокаши , наполнение рисунка цветами.

— Есть два способа исполнить бокаши. Использовать больше иголок там, где нужно наложить более темные цвета. Тушь попадает в кожу на одинаковом уровне, иголки держатся вот так, — он свел пальцы в одну точку, как будто пытался отбросить тень головы птицы. Отвесно поведя рукой, клюнул меня в кисть. — Эффект оттенков, подобных тому, что ты видишь здесь, — он показал на лепестки камелии в углу укиё-э , — создать труднее. Тушь понадобится вводить тебе под кожу на разную глубину. Мне потребуется меньше иголок при использовании их под косым углом.

Его неспешное, обыденное объяснение убаюкивало меня.

— Хоримоно может быть заключено в рамку, — продолжал он. — Или слиться с окружающей кожей, как в технике «рассвет» — акебоно микири .

— Рассвет, — прошептала я. Это вызывало в мыслях рубеж без видимой границы, небо, огражденное только барьером света. — Вредные побочные последствия имеются?

— Как сказать… в старину, когда в красной туши использовался кадмий, у клиентов поднималась высокая температура, появлялась боль. Некоторые жаловались, что их татуированная кожа перестала потеть, что им прохладно даже в самые жаркие дни.

— Как у пресмыкающегося. И сколько понадобится времени, чтобы закончить татуировку?

— Большинство людей способно выдержать всего один часовой сеанс в неделю. — Он умолк, подсчитывая в уме. — На хоримоно , вроде того, что я задумал, потребуется около… э-э, недель двадцать-тридцать. Полгода. Возможно, меньше.

— Я подумаю, — осторожно принялась я выстилать словами пространство между нами, — если татуировка… если хоримоно , — японское название мне нравилось больше, словно в нем заключался иной смысл, — если хоримоно покроет мне только спину.

Несколько секунд ушло у него на раздумья.

— Дай мне посмотреть на твое тело.

— Зашторь окна.

— Только глупец высунется из дому в такую бурю.

Спустя мгновение он послушался меня и прикрыл окна шторами. Время от времени грохот дождя по крыше уходил с переменой ветра, только чтобы вскоре ударить с новой силой: его изменчивый ритм, похоже, совпадал с моим дыханием.

Аритомо медленно расстегнул на мне блузку, затем повернул меня кругом, мягко стягивая ее с моих плеч. Я потерла ладони, согревая руки, когда он расстегнул бюстгальтер. Мы уже так часто бывали обнаженными в присутствии друг друга, но вот сейчас, стоя у него в кабинете, я чувствовала себя неловко. Он перекинул мою одежду через спинку стула и включил еще одну лампу, направив ее свет на меня. Я прикрыла глаза, тепло от лампы было приятно голой коже.

Он обходил меня кругом, и я поворачивалась за ним: луна-спутница, притягиваемая на орбиту планеты.