Павел Долохов - Ленинград, Тифлис…

— Со знакомством!

Гришин поставил стакан, вытер рот платочком и сказал, не поворачивая головы.

— Вам большой привет от Николай Николаича.

Михаил стоял молча, ждал, что будет дальше.

Гришин опять потрепал Михаила по плечу.

— Ну, я поехал. Я вам позвоню.

Гришин позвонил через неделю.

— Я жду вас завтра к семи. Запишите адрес…

— Я не уверен, что я найду.

— Попросите Макса вызвать вам такси.

Макс новое знакомство Михаила явно не одобрял.

— Смотри, осторожно. У Гришина сильно пьют.

Михаил расхохотался.

— Не беспокойся, Максик. У меня стаж с Первой мировой…

Гришин жил в большой квартире на Сохо. Михаил уже немного разбирался в ценах; он сразу понял, что такая квартира стоит состояние. Когда Михаил вошел, веселье было в полном разгаре. В просторной гостиной было, пять или шесть причудливо одетых мужчин и женщин. Все пили водку со льдом из больших бутылок, курили русский «беломор». Всем явно заправлял молодой человек с порочным лицом, его звали Джон. Михаил вспомнил, что он его видел на приеме. Это был Джон Бермудо, государственный секретарь по обороне.

Дверь открылась и в комнату вошла яркая блондинка с большим бюстом. Гришин подвел ее к Михаилу.

— Украшение нашего вечера. Лоррейн Килдин, звезда мюзик-холла.

Что было дальше, в сознании Михаила укладывалось плохо. Заиграла громкая музыка, свет потух, а откуда-то с потолка пошли электронные вспышки, они высвечивали фигуры людей, корчившихся в странном танце. Джон и Лоррейн двигались в центре и с каждой вспышкой на них оставалось все меньше одежды. Когда они были уже совершенно голые, кто-то протянул Джону длинный предмет. Раздался резкий свист, и Михаил понял, что этот предмет — хлыст, который рассекает голое тело Лоррейн. Михаил почувствовал тошноту и стал пробираться к выходу.

У двери стоял Гришин.

— Завтра я тебе позвоню. Ты кое-что заберешь у этого говнюка…

Однако Гришин ему не позвонил, ни завтра, ни послезавтра. А на третий день разразилась катастрофа.

Он проснулся, как всегда, около восьми, побрился и спустился в столовую. Обычно, там уже сидели Макс и Пенелопа, он — в муаровом халате, она — в пеньюаре, пили утренний кофе с тостами, просматривали газеты. А в то утро комната была пуста. На столе лежала записка: «Срочно уезжаем. Еда на кухне и в холодильнике».

Михаил раскрыл лежавшую на столе газету. Всю первую страницу занимали большие фотографии — мужчина и женщина в наручниках. Качество снимков было невысокое, но Михаил узнал этих людей сразу; это были Джон Бермудо и Лоррейн Килдин. На второй странице была фотография человека в темных очках и в надвинутой на лоб шляпе, поднимающегося по трапу самолета. И его Михаил узнал без труда: это был Евгений Гришин, советский военно-морской атташе.

Макс появился на третий день вечером. Выглядел он неважно. Казалось, постарел лет на пять. Он зашел в комнату Михаила.

— Завтра встаем в шесть утра. Едем на север.

— Куда это? — поинтересовался Михаил.

— Озерный край, чудесные места.

Они выехали рано и сравнительно быстро вырвались из паутины лондонских улиц. За городом Макс сразу развил приличную скорость. Михаил едва успевал читать указатели с названиями городов, проплывавших в стороне: Ковентри, Бирмингем, Ливерпуль. Несколько раз Михаил пытался заговорить, но Макс отвечал односложно и разговор не поддерживал.

Часам к семи вечера они приехали в Амблсайд, игрушечный городок у северной оконечности длинного и узкого озера. Кругом виднелись зеленые горы. Они остановились у маленькой гостиницы. Хозяин, подняв на лоб старомодные очки, сверился по книге и выдал Максу ключи.

«Миша, ты голоден?» — спросил Макс и, не дожидаясь ответа, купил в баре несколько сэндвичей и большую бутылку виски.

Весь вечер и большую часть ночи они просидели за этой бутылкой в маленьком гостиничном номере.

— Ты слышал про скандал с Бермудо? — спросил Макс.

— Я видел газеты. Честно говоря, я не все понял. Я надеюсь, что тебя это не коснулось…

Макс рассмеялся.

— О нет. Совсем чуть-чуть… Если не считать, что они меня разорили…

— Кто они?

Макс сделал неопределенный жест.

Максу пришлось повторить свою историю несколько раз, прежде чем Михаил начал его понимать.

— Ты понимаешь, Мишка, мы тут все живем взаймы. Это как тришкин кафтан. Берем в долг, чтоб расплатиться по другим векселям. Так делают все. Я, конечно, перебрал. Разработки и исследования стоят дорого, а прибыль появляется не сразу. Хуже всего то, что я забрался в кассу Пенелопы. Я истратил почти весь пенсионный фонд концерна «Тудей».