Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

– Привет, Григорий. Где пропадал?

Беляков чертыхнулся. Он опять забыл набросить крючок на дверь.

– Слышь, это… Тебя там к телефону… – Чернаков был задумчив, чего за ним никогда не водилось. – И на шахматы вечерком заходи, не забудь. Может, хоть сегодня партию доиграем…

Гриша спустился вниз, на вахту, к единственному на всю общагу телефонному аппарату. Прижал к уху трубку. Духи эфира громко выли, щелкали и скрипели зубами.

– Слушаю вас, алло. Беляков на проводе! – Он сказал это намеренно громко, и при этом демонстративно подмигнул коменданту.

– Алло, – ответила трубка голосом Василия. – Не опаздывай. Буду через час на том же месте.

– Ну ладно, ладно, только не надо на меня кричать… – Гриша обернулся к коменданту и пояснил: – Из деканата. Опять требуют отчет о научной работе. А я его месяц назад сдал, между прочим…

Комендант понимающе закивал.

– Я им что, мальчик, чтобы по деканатам бегать? – возмущаться Беляков. – У меня что, дел других нет?

Продолжая для виду ворчать, Гриша поднялся на последний этаж, забрался по шаткой лестнице на чердак и спрятался за пожарным ящиком с песком. Процесс создания фантомной проекции он не любил. В это время сознание раздваивается, и приходится смотреть на мир сразу двумя парами глаз. И очень трудно понять, в какой именно точке пространства находишься именно ты. Правда, эффект двойного зрения довольно быстро проходил. Быстро восстанавливалась и координация движений. Зато когда фантомная проекция начинала жить своей, независимой жизнью, то сразу отвлекала на себя автоматику боевой машины. Вот только «выдувать» качественных фантомов Гриша так и не научился. Все его творения сохраняли целевую структуру не дольше трех часов. Но и этого времени ему вполне хватало, чтобы незаметно отлучиться из общаги по собственным делам. Хватало времени и для встреч с Василием. Собственно говоря, Василий и научил Белякова этому фокусу. И не только этому. После знакомства с ним Гришина жизнь изменилась очень круто…

С первого взгляда они друг другу не понравились. Вернее, Гриша не понравился Василию. А сам Беляков узнал о существовании Василия намного позже. Но когда узнал, тоже не смог сдержать негативных эмоций. А как он, собственно, должен был отреагировать, если какой-то идиот постоянно таскается за ним по пятам? И не прячется по кустам, а прогуливается под самыми окнами общежития. Или развалится, гад, на лавочке перед входом и лижет свое эскимо. Сначала, конечно, Гриша подумал, что этого типа подослала к нему американская разведка. Но после недолгих раздумий такую версию Беляков отбросил как малореальную. Уж слишком Василий был нелеп. Не мог агент ЦРУ быть таким заметным. И однажды Беляков не выдержал и спросил Василия прямо:

– Слышь, дуралей, ты вообще кто такой?

«Дуралей» выбросил недоеденное мороженое в урну, вытер руки грязным носовым платком, поправил на носу очки с кривыми дужками, в трех местах обмотанных изолентой, и сказал, надувая щеки:

– Ехал Грека через реку, видит Грека в реке рак, сунул Грека руку в реку, рак за руку Греку цап!

– Ты больной что ли? – опешил Беляков.

– Больной, – с готовностью согласился Василий.

– Ну и гуляй в другом месте, если больной, – рассвирепел Гриша. – Чего здесь расселся? Вали отсюда! У вас, психов, специальные места для гуляния должны быть.

– Быдло! – негромко и без всякого выражения произнес Василий, как бы ни к кому конкретно не обращаясь, потом поднялся и спокойно ушел. А Гриша остался скрипеть зубами. После того короткого разговора кулаки у него чесались еще долго. И хотя он никогда, в общем-то, не считал себя агрессивным и даже в глубоком детстве старался решать конфликтные ситуации путем переговоров, а к грубой силе прибегал лишь в экстраординарных случаях, но этому наглецу хотелось дать по роже. Причем, не просто дать, а именно зарядить. Да еще с оттяжкой. А потом – под ложечку. И еще разок – кулаком по затылку. Сверху вниз. А потом еще толкнуть резко на землю, наклониться к перемазанному кровью и грязью лицу и увидеть в глазах наглеца боль и мольбу о пощаде…

Через неделю парень опять был на своем посту – на лавочке перед входом в общагу. Но Гриша уже смог взять себя в руки. Проходя мимо, он просто присел рядом. Некоторое время они так и сидели молча. Василий доедал мороженое и делал вид, что Гришу вообще не замечает. Гриша смотрел на облака, которые кучно перемещались с запада на восток.

– А имя у тебя какое-нибудь есть? – первым нарушил молчание Беляков.