Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

Анжела отвернулась, обиженно засопев.

Беляков сделал робкую попытку ее обнять. Она, как ни странно, не стала сопротивляться. Но когда Гриша прижался к ней сильнее и почти нашел ее губы, она уперлась кулачками ему в грудь и сильным резким движением толкнула его в сугроб.

– Ты совсем меня проблядушку держишь, да? – истерично взвизгнула Анжела. – Меня Кукля и так уже достал своей ревностью. Только успокоился на прошлой неделе, а тут опять ты. И опять со своими закидонами. Нет, ну есть на свете справедливость, а?

Гриша поднялся, молча стряхнул с бушлата снег и обессилено прислонился к стенке деревянного сарая. А что тут скажешь? Она права. Не нужно было ему приходить…

Анжела сделала несколько шагов по узкой тропинке, нерешительно остановилась и вернулась назад.

– Ладно. Не грусти, летчик. Найду я тебе горилку. У Надьки займу. Но только с условием, что это будет наша последняя встреча…

Беляков благодарно закивал, и через пять минут уже получил в руки теплый газетный сверток. Догонять Анжелу он благоразумно не стал, а сразу направился к себе, в общагу. Подмигнув дежурному сержанту, Гриша поднялся в комнату, нашарил в тумбочке карманный фонарик, с нетерпением развернул газету и замер, уткнувшись взглядом в портрет Генсека. Тот смотрел на Гришу из траурной рамки на первой странице устало и немного удивленно. Словно тоже не понимал, что за ерунда такая вокруг происходит. Гриша несколько минут задумчиво походил кругами, но нехитрую закуску из хлеба и остатков копченого сала разложить на газете не решился. Положил закуску рядом, быстро сорвал зубами пробку с бутылки и сделал жадный глоток прямо из горлышка.

– Нет, так дело не пойдет, – фыркнул он, покосившись на фото Генсека. – Мы же культурные люди, Леонид Ильич. У нас ведь и стакан есть…

На пыльный стакан Беляков сначала подышал, потом тщательно протер его рукавом, наполнил почти до краев и опустошил тремя большими глотками. Бутылку с остатками водки он надежно закупорил закруткой из куска газеты, спрятал под кроватью, и с чувством честно выполненного долга, упал на кровать. В этот раз Беляков спал без всяких сновидений. А утром он уже почувствовал себя вполне сносно.

– Проснулся? – с явным укором поинтересовался у него Путинцев.

Гриша приоткрыл глаз. Одна щека у Путинцева была еще в мыле, вторая – гладко выбрита.

– Так точно, – пробормотал он и с удивлением оглядел свой помятый китель.

– Ты, Гриня, допрыгаешься, точно тебе говорю. Спишут по здоровью, куда потом пойдешь?

– На «гражданке» люди тоже живут, – философски заметил Беляков, выуживая из-под кровати второй носок. Его мысли уже полностью занимал начмед. Без подписи главного медика комполка к полетам его точно не допустят, а Гриша проснулся с твердым намерением как можно быстрей оказаться на Высоте, чтобы поискать разгадку в пакете, который оставил ему Генсек. Но начмед, как Беляков и опасался, проявил редкое упрямство. И даже разговаривать на эту тему не пожелал. Пощупал пульс, оттянул веки, покачал головой. Какой, мол, допуск, полежи еще в санчасти три-четыре дня, а там посмотрим. Но Гриша не успокоился. Побежал к Железному Феликсу. Но тоже услышал категорическое: нет. В общем, на Высоту Беляков попал только спустя неделю после похорон…

После длительного перерыва взлетать было трудно. Гришу даже вырвало желчью в сугроб, чего с ним не случалось уже давненько, с первых учебных вылетов. По пути в свою комнату Беляков даже по сторонам не смотрел. С кем-то мимоходом здоровался, кому-то улыбнулся, с кем-то шутил на ходу. У себя в комнате он торопливо снял пальто, повесил его в скрипучий шкаф, нашел там припрятанный конверт, и в этот момент вся былая решительность его покинула. Вскрывать пакет расхотелось. Гриша повертел его в руках и отложил в сторону. Генсек просил конверт спрятать подальше, значит, так тому и быть. Совать нос в чужие тайны было не в Гришиных правилах. Самое лучшее – спросить обо всем самого Генсека. Вот только где его искать? Этого Гриша не знал. И даже не представлял, с чего следовало начать поиски. На Высоте не было расстояний. Не было и времени в привычном понимании этого слова. Не существовало прямых путей и простых решений. И расстояние от точки «А» к точке «Б» никогда не совпадало на Высоте с расстояниями от «Б» до «А»…

Беляков решительно отдернул плотную штору. Густая темнота за окном закручивалась в тугую спираль и уходила куда-то в перспективу. На горизонте показались слабые вспышки света. Гриша сосредоточился. Точки стали медленно приближаться. Гриша терпеливо ждал. Свет становился ярче. В левом виске запульсировала боль. Гриша зажмурился и выждал пару минут. А когда открыл глаза, то увидел за окном длинную аллею из пирамидальных тополей, на которую тихо опускались тихие вечерние сумерки. Аллея вела к старому фонтану. По сторонам узкой дорожки стояли низкие деревянные скамьи. И все вокруг – скамьи, дорожка, фонтан – покрывал ровный слой рыжей пыли…