Николай Горнов - Общество мертвых пилотов

Токарев поискал взглядом сотрудников охраны аэропорта – у них, видимо, был перерыв на завтрак – и решил, что опустошить стакан будет гораздо проще, чем отказываться от подношения. Да и семга была в самый раз – пряного посола. Запах распространяла умопомрачительный…

– Олег Петрович, мы опаздываем, – напомнил самый молодой из провожающих. – Объявили, что посадка на рейс в Бишкек уже закончилась.

– А ты скажи им… – Олег Петрович перехватил трехлитровую бутыль в другую руку и угрожающе потряс ей в воздухе. – Скажи, короче, что я занят. Пусть трап не убирают, сукины дети, я скоро подойду. Только еще минутку с земляком потолкую.

Токарев смутился. Он не понимал, как ему реагировать на происходящее. Его, видимо, с кем-то спутали. Предводителя он видел впервые. Такого он бы точно не забыл, если бы встречался с них раньше…

– Не сутулься, – строго сказал Олег Петрович. Его стильные очки слегка затуманились. – Как жизнь-то вообще?

– Вообще-то ничего, – признался Токарев.

– Жаль, времени было в обрез, – покачал головой экспортер. – Но в следующий раз обязательно встретимся, посидим, поговорим, выпьем, как положено. Не на бегу.

Группа поддержки дружно закивала, подсказывая Токареву: соглашайся, мол.

– Или ко мне в гости приезжай. А что? – Олег Петрович просветлел лицом от внезапной идеи. – Там у нас озеро замечательное. Иссык-Куль называется. Слыхал про такое? Вода в нем самая прозрачная в мире. Спорим, ты не знал. Не знал? А не хочешь, так можем в горы махнуть. У нас такая красота в горах, с ума сойти можно. Хочешь в горы?

Провожающие нервно замерли. Токарев не мог обмануть их ожиданий, и попытался выдавить из себя звук, напоминающий согласие. Шепоток облегчения стал ему наградой.

– Значит, жду, – заключил Олег Петрович и гордо оглядел переминающихся с ноги на ногу оруженосцев. – Где мой самолет, гвардия. Пора сдаваться!

Процессия рысью двинулась в сторону терминала для пассажиров первого класса. На этот раз лидировали мужчины. Предводитель перемещался в середине группы. Замыкали шествие девушки, ритмично отстукивая дробь металлическими набойками. Эскорт, судя по всему, изрядно утомился. Стройные ноги девушек заплетались и подламывались от длительного пребывания на высоких каблуках. Про стакан никто не вспомнил, и Токарев оставил его украдкой рядом с урной. Сразу, как по заказу, появились и стражи порядка. Прошли дозором, осмотрели свои владения орлиными взорами, подозрительно оглядели Токарева и опять куда-то исчезли…

На посадочной платформе городских маршруток Токареву долго стоять не пришлось. И это хорошо. От ветра и промозглой сырости укрыться на платформе было совершенно негде. Пожилой водитель заблудившейся маршрутка без номера, припарковавшейся у дальнего пандуса, открыл дверь, предупредил Токарева, что отъедет не раньше половины шестого, и ушел в киоск за сигаретами. Токарев забился на последний ряд и съежился в холодном кресле. Сверток для матери Вадима он бережно положил на колени. Часы показывали только самое начало шестого. Ждать придется минут пятнадцать-двадцать. Но лучше, естественно, сидеть в холодном микроавтобусе, чем стоять на улице.

В животе у Токарева подозрительно заурчало. Во рту появился неприятный металлический привкус. Видимо, хлебное вино вошло в конфликт с коньяком. Токарев уже успел пожалеть, что не отказался от порции «Смирновской». Водка была явно лишней. Он вздохнул, сдвинув оконную шторку, и взглянул на небо. Над комплексом аэропорта, растянувшимся километра на полтора, стало заметно светлее. Звезды уже попрятались. Вдалеке взревел турбинами какой-то самолет. Судя по всему, готовился к взлету тот самый рейс на Бишкек.

В маршрутку запрыгнула миниатюрная девушка в узких черных брючках и коротком плаще цвета «баклажан». Осмотрелась, поправила темные очки и осторожно присела на краешек переднего сиденья – боком к Токареву. Про окно тот сразу забыл. Наблюдать за девушкой было гораздо приятней и интересней. Для начала Токарев попытался угадать ее имя. Марина, Оля, Таня, Оксана, Олеся? Нет, судя по возрасту, родители остановили свой выбор на каком-нибудь старорусском варианте. Скорее, Полина или Прасковья. А может даже Фёкла. Или вообще Агриппина…

Девушка напряглась. Видимо, почувствовала на себе внимательный взгляд. Поджала губы, подняла повыше воротник плаща. Губы у нее были вполне аккуратными и даже красивыми. И щечки тоже. Если улыбнется, то должны появиться ямочки. Носик небольшой, чуть вздернутый. Вырез ноздрей аристократичный. Волосы густые. Правда, слишком короткие, на вкус Токарева. Ему нравились прически средней длины. А вот глаза за темными стеклами он так и не смог разглядеть. И зачем ей, интересно, очки? Может, провожала кого-то и всплакнула слегка. Нет, точно. Провожала. Без вариантов. Если бы встречала, то уезжала бы не одна. И кольца на пальце нет. На пальцах вообще минимум украшений, только скромный перстенек…