Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Сергей зевнул, из него начинал выходить хмель. Он попросил у Миши какую-нибудь книгу еврейского автора. Миша дал ему несколько древних книг, среди которых была и переведённая с греческого книга Иосифа Флавия «Иудейская война».

Сергей брёл домой спать и, шагая под покровом ночи, думал: «В чём-то Миша прав. Каждый народ сам себе и режиссёр, и сценарист, и зритель. Каждый народ и причина, и следствие своих побед, и своих несчастий. Евреи сами придумали себе оковы исторических хроник и вяжут себя ими по рукам и ногам. Видимо, прохождение этого опыта ими хочет Бог. Но Господь не против принятия мира здесь и сейчас, без оглядки на будущее, просто к этому народы ещё не готовы. Народы не готовы к признанию своего единства».

Он посмотрел на небо, там отчётливо просматривалась свастика в контурах звёздной изгороди, растущих деревьев и мерцающих звёзд.

– Вон он, райский сад, – тихо произнёс Сергей и улыбнулся.

Сергей, служба которого прекрасно складывалась и в Забайкалье, вдруг обнаружил, что вновь затосковал. Забайкальская тоска явление вполне обычное. Более того, если офицер по прибытию в Забайкалье через пару месяцев не впадал в пьяный загул, это вызывало подозрение. Не прошёл ли он где-нибудь специальную подготовку. Граница всё-таки рядом. А вот если он начинал беспробудно пить, значит свой, родной.

Братья по оружию не раз говорили Сергею: «Гусары книжек не читают, они их пьют и ими закусывают», а он читал. Сначала на знания, копившиеся в его голове, стала давить фуражка, и он, устав таскать её под мышкой, заменил её на пилотку, но постепенно и её перестал надевать. Затем его замкнуло так, что вместо дум о том, «с чего начинается Родина?», он стал постоянно думать о том, «с чего начинается Человек?». С этого момента стала проявляться его профессиональная непригодность.

Он, даже в страшные минуты похмелья, перестал орать на подчинённых. Они это почуяли, ибо подчинённые его были людьми нормальными, они мало что понимали, но чуять могли, как зверушки, и эти зверушки перестали подчиняться. Действительно, если никто не орёт и не пугает, значит, и Родине никакая опасность не грозит. Следовательно, можно расслабиться.

Знания и думы Сергея пришли в противоречия с картинами его армейской жизни до такой степени, что он пошёл в школьную библиотеку и взял «запрещённую» книгу Герцена «Былое и думы». Читая её, он пришёл в игривое настроение от мысли, что и Александр Иванович тоже маялся, а значит, и он, Сергей, не одинок. Но повод был разный. Герцен изучал других, а Сергей пытался изучать самого себя. А если, изучая самого себя, фуражка начинает давить на мозг, значит это кому-то нужно. Но кому?

С чего начинается Человек? Первый ответ, который пришёл ему в голову был таким: «С начинаемых им дел». Ответ, в принципе, его вполне устраивал, но первое дело, которое малыш делает осознанно – ломает игрушку. Сопя и сосредоточенно, крепко держа игрушку в руках, возможно, впервые проявляя всю свою сознательную заинтересованность, он её ломает. Чем дороже и красивее игрушка, тем с большим наслаждением, к дальнейшему ужасу родителей, он её разбирает по частям и кусочкам.

А чем занимаются малыши зверюшек, у которых люди не обнаруживают интеллекта? Они тоже ломают и грызут всё что находят: книги, обувь, диван, кресло. Грызут с наслаждением, и даже если Шарик или Тузик, или Мурзик получит по морде обгрызенным им же ботинком, это не даёт никакой гарантии спасения остальной обуви.

Этот пример приводит к простой мысли о роли Адама и Евы. Их раздавил райский сад, как и его, Сергея, фуражка. Фуражка, простая фуражка, головной убор. Но она же и условия для отдания чести и прикладывания руки к голове. Без фуражки голова считается «пустой», а в фуражке «умной».

Адама, гулявшего по райскому саду, видимо, очень донимала та же мысль, что его полное благополучие не является таким уж полным, ибо находится «под условием».

Делай что хочешь, но не трогай «фуражку», а уж тем более не ешь яблоко искушающее. Адама видимо эта мысль иссушила. Он бродил и думал: «Бог создал Природу и законы, по которым она живёт. Всё, буквально всё, в природе, не задумываясь, следует этим законам и живёт вполне счастливо, но стоит задуматься… разве это жизнь… Может быть, настоящая жизнь – это грех. Он съел яблоко, совратив и Еву.

Теперь мы исправляем ошибки. Но как? Одни законы пишут, считая, что Бог дал не всё и не так. Эти, которые пишут, самые вредные, ибо погрязли в самости и самолюбовании.