Сергей Минутин - Никто мне ничего не обещал. Дневниковые записи последнего офицера Советского Союза

Другое дело страна опыта. Дурака на чиновничью должность ведь надо ещё вырастить. А вот к выращиванию дураков – чиновников Господь не имеет ни малейшего отношения. Он экспериментирует по факту, по наличию, так сказать. Да и то до поры, а если чувствует, что не справляется, то всё, хана всем тем, кто не спрятался – Содом и Гоморра, Всемирный Потоп или самое дружеское, Ледниковый период и Конец Света.

Литературные классики предупреждали дураков неоднократно. Посланцы Бога: Салтыков – Щедрин, Гоголь, Пушкин, Лев Толстой и другие -и мягко, и не очень пытались вразумить общество, открыть ему глаза на проводимый в их стране опыт и заставить их задуматься над тем, что всё надо начинать с детей. Увы, положение дел, при котором с одной стороны «дороги и дураки», а с другой «голь на выдумку хитра» устраивала всех. Но где суть Божьего опыта? Конечно, не в том, чтобы вот так просто, задав ритм двум разным странам, наблюдать, как они живут.

Суть, конечно, по Божьему замыслу и «по щучьему велению», должна была проявится в одном единственном слове «Забота». Разве не интересно, кто будет более заботиться о народе: умный или глупый?

Он потому и умный, что раз допустив ошибку и выведя народ на баррикады, сделал всё, чтобы народ об этом празднике забыл раз и навсегда.

Глупый, он потому и глупый, что его дорога усеяна граблями.

Об умных мне мало известно, так несколько слов: «гуд – бай», «хеллоу», «о, кей».

О дураках, наоборот, достаточно много, ибо видимые границы «между» ними и нами, хотя бы и писателями, в стране опыта знают все. Самая видимая граница – это дверь с табличкой «Начальник». А невидимых просто не пересчитать. Хотя всё не так плохо, так как с самого детства дети начинают учить заклинание от дурости: «Сам дурак». Что-то я сильно отвлёкся, но Родина накладывает свой неизгладимый след.

В стране опыта была совершенно определённая часть общества, для которой Первомай был сравним с Пасхой, Рождеством и даже Масленицей. Это часть общества называлась социальными работниками. Историю своего возникновения эта социальная армия знала плохо. Но из того, что ей было известно, выходило так, что, чем больше бедных, тем богаче делитель, то есть этот самый социальный работник. Как-то так незаметно получилось, что все чиновники в стране опыта стали именно социальными работниками, и такое понятие, как «социальная услуга», без приставки «себе» отказывались понимать, собственно, поэтому и дураки. Социальные услуги себе – это была их работа, а хобби – это получение максимальных льгот при переходе от работы к «заслуженной старости».

Жизнь чиновника в стране опыта целиком уходила на получение льгот. Это был пароль для дураков: есть льготы – свой, нет – чужой.

Другая часть истории о социальных работниках была более интересна для островных жителей. Они кое-что откопали на острове, что натолкнуло их на мысль о кармических узлах и кармических связях. А отрыли они в застойный, скучный период, буквально, атрибуты насилия над собой. Особенно у всех вызвал восторг хлыст с ручкой из кости, инструктированной бриллиантами. Отрыв его, все как один почувствовали, как этим хлыстом какой-то далёкий правитель хлыстал себя, именно себя, чтобы избежать в будущем бития со стороны других. Шотландец даже рассмотрел на хлысте кровь и прилипший кусочек мяса.

Видимо, правитель очень понятно и доступно утверждал свои мысли, делая их понятными для других. Это был правильный социальный работник. Это уже потом потомки того, кто хлыст потерял, заполнили в стране опыта вокзалы, помойки и грязные улицы.

Хотя народ страны опыта смутно помнил и понимал происходящее с ним, выражал всю свою жизнь одной фразой: «Хорошо никогда не жили, нечего и начинать». Можно лишь заметить, что, видимо, первоначальная мысль правильного социального работника вела не туда, куда должна была вести. А возможно, что и не было мысли, был остаток какого-то смутного чувства, застрявшего в душе и ставшего её памятью. Эта память сыграла с правильным социальным работником злую шутку. Он решил, что хлыст не для напоминания себе, а для бития себя. Но с другой стороны, он хоть сам страдал на виду у всех, но и всем было не так обидно. Работая руками, этот правильный социальный работник совсем не думал о голове, почему хлыст и потеряли.

Кое-где, иногда, опять же народ в стране опыта, которому просто дано было сохранять и охранять в себе всю память человечества, многозначительно произносил: «Кнут и пряник», но народ помнил, а социальный работник в стране опыта давно об этом забыл. И вся эта сволочь, в итоге, ничего уже не могла делать ни руками, потеряв хлыст, ни головой.