Дмитрий Сафонов - Дорога на остров Пасхи

Но из этого не следовало, что я не приму никаких мер. Отец проболтался, что папаша Шияна хочет отправить его к тетке – на пару месяцев, для общего спокойствия.

Ну, мать не удержалась и язвительно заметила, что с ЕГО стороны это очень мудро и почему он не сделал этого лет пятнадцать назад.

А я пожал плечами, допил компот и сказал, что хочу лечь пораньше.

Я пришел в нашу с дядькой комнату, открыл дембельский альбом и прошептал ему:

– Шиян! Шиян, пожалуйста, не перепутай! А то он уедет. Пожалуйста, Шиян!

Не помню, сколько я с ним разговаривал. И не помню, как заснул. Но проснулся я среди ночи, от того, что хотел пить. Я сходил на кухню и, когда возвращался, обратил внимание, что дверь закрыта на верхний замок и на цепочку.

Если вы помните, в то время в домах было много замков, но они редко когда запирались. Днем, например, мы никогда не закрывали дверь – даже на защелку. Я приходил с улицы и просто толкал ее. А на ночь – захлопывали, и все.

Но сегодня она была закрыта на верхний замок и на цепочку. Я захотел посмотреть, неужели отец закрыл и на нижний замок? Потихоньку открыл верхний, откинул цепочку… Дверь не открывалась. Так и есть. Он запер дверь на нижний замок и спрятал ключ. Зачем, интересно? Неужели он думал, что это я разгуливаю по ночам? Странный какой-то…

Я вернулся в комнату и мне почему-то очень захотелось проверить кое-что еще… Я нырнул под дядькину кровать, открыл чемоданчик…

Дембельский альбом лежал на месте. А вот ремня – не было.

Мне, конечно, очень хотелось посмотреть, как он – в смысле ремень – вернется на место. Обязательно вернется, в этом я не сомневался.

Я затаился в своей кровати под одеялом и долго так лежал, боясь пошевелиться. Лежал, да и не заметил, как заснул. Утром я первым делом вскочил и бросился к чемоданчику.

Ремень лежал рядом с дембельским альбомом. А бляха…

Бляха, как и положено, была в крови.

И все то утро я думал только об одном: Шиян или Латуха? Латуха или Шиян?

– Как тебе спалось? – спросил за завтраком отец.

– Очень хорошо, – ответил я.

– Мне показалось, кто-то ходил ночью по коридору, – в его голосе я различил тревогу. – Ты ничего не слышал?

– Нет, папа. Я спал… как убитый.

Мне показалось, он дернулся, услышав это слово. Чего, спрашивается, он дергался? Я же, ЕГО сын, сидел перед ним живой и здоровый. И мать была веселой – впервые с тех пор, как умер дядька. Ну, а если с нами все было в порядке, то за кого он, интересно, волновался? Разве стоит волноваться из-за чего-нибудь еще?

Шиян. Это был Шиян. Дядька меня услышал. Он был настоящим дядькой, это я вам точно говорю.

Они хотели уехать рано утром, но потом обнаружили, что нет хлеба. И папаша послал сына сбегать за хлебом – в дежурный магазин, тогда были такие, помните? Дежурный магазин был в том же доме, в котором жил Шиян, и поэтому его папаша думал, что с ним все будет в порядке.

Его нашли в подъезде. Направо лестница вела к квартирам, а слева – пролет уходил в подвал. Вот там, перед дверью подвала, и лежал Шиян.

Он прижимал руки к голове, а вокруг валялись короткие обрубки пальцев; видимо, он так и не убирал рук, а дядька бил прицельно, отрубая ему фалангу за фалангой.

Это был прекрасный денек. Я весь лучился от счастья. И даже то, что моя соседка по парте, Ирка Иванова, демонстративно пересела к Витальке Баскакову, не испортило мне настроения. Сначала, когда я вошел в класс, ее портфель стоял где обычно, но увидев меня, она схватила его и пересела к Витальке. А я только рассмеялся и подумал, что с ней случится, когда она узнает про Шияна. Когда они все узнают.

Тогда с этим было просто – чуть какое ЧП, и наш директор, Павел Федорович, собирал всю школу на линейку. В тот день он собрал нас после четвертого урока. Мы стояли, а он выхаживал перед строем и говорил, что это – уже третье убийство в нашей школе, и всем нам надо быть осторожными, и так далее, и тому подобное.

Но я-то знал, что бояться нечего. Только двум человекам – точнее, одному, потому что Маханя давно уже в школе не учился; его выгнали из восьмого класса – стоило бояться. Да и то – напрасно. Куда бы они делись от дядьки? Как ты убежишь от бляхи, в которую залит свинец, и три стороны которой ЗАТОЧЕНЫ, КАК БРИТВА?

Ну что? Хотите, я расскажу вам про Латуху? Пожалуй, начать следует с того, как его мать – пьянчужка, известная всему микрорайону – приперлась под наши окна и долго кричала, что сыночек у нее – один, что он – ее кровиночка, и вся такая чушь в том же духе.