Клаус Хоффер - У бирешей

Рак остановился, задумавшись и глядя в небо.

«Посмотрите! — воскликнул он, указывая пальцем на стайку ласточек, нырявших вверх-вниз в бездонном воздухе. — Об этом сне я однажды рассказал Де Селби. Де Селби обладает подкупающим свойством внушать доверие, — опять вставил крестный попутное замечание. — У него, разумеется, тут же оказалась наготове одна из его сумасбродных гипотез. Он, дескать, читал в одной книге, что по причине осмотического давления и атомарного обмена люди, постоянно использующие один и тот же предмет, постепенно сами превращаются в этот предмет, и наоборот: подобные предметы медленно превращаются в своих хозяев. “Как поясняется в книге, осуществляется нечто вроде сношения с инкубом или суккубом”, — сказал служка. Как он мне тогда разъяснил, велосипедист, к примеру, может незаметно для себя превратиться в велосипед, а велосипед — в велосипедиста. На первый взгляд кажется, что ничего не изменилось, однако на самом деле меняется многое. Душа хоть и остается незатронутой подобным обменом, однако велосипед тоже обретает душу. Таким образом, речь идет не о переселении душ, а только о превращении одного вещества в другое! По мнению Де Селби, мой сон должен был предостеречь меня от излишне частого использования определенных предметов, а каких — мне, мол, лучше знать».

«Сначала я, конечно, рассмеялся, как вы сейчас. Но потом меня охватил мистический ужас: я подумал о своей Анне! — крестный опять перебил сам себя. — Тогда я впервые серьезно задумался над тем, не расстаться ли мне с этой женщиной навсегда. С тех пор мне ничего подобного уже не снилось, и, хотя мне кажется, что тот сон больше не имеет значения, черные антрацитовые скалы иногда встают перед моим взором — неумолимые, как будущее, которое я лишь на время, не навсегда, у себя отнял. Ну, да все равно, — снова сказал Рак. — Все может быть. Мне доводилось читать, что люди иногда превращаются в собак. А собаки — эти большие, тощие рыжие собаки! — воскликнул он, — эти собаки, которые о том ничего не знают! — они превращаются в палки, которые бросают хозяева своим собакам, чтобы те ловили их на лету. Но стоит собакам их схватить — и палки уже превращаются в птиц и уворачиваются от собачьих пастей. Случалось ли вам раньше следить за полетом вот этих птиц? Эти зигзаги? Это стремительное снование туда-сюда? — взволнованно спросил Рак. — Взгляните на шов ваших форменных брюк! Разве не похоже!» — воскликнул он.

Я печально смотрел на него. Он казался мне таким же потерянным, как раньше служка.

«Таким уж я родился, — устало продолжал крестный. — На мне действительность как будто сорвалась с тормозов. Цердахель утверждает, что я — обезумевший энциклопедист, — он покачал головой. — Цердахель прав. Я… — он на секунду остановился. — С материнской стороны я унаследовал уникальную энциклопедию. С нею я отвожу душу. Она носит название “Библиотека изящных искусств и учтивой беседы”. Чего там только нет! Я ваш крестный, — воскликнул он, опять воодушевляясь, — и я вам ее завещаю! Вы проштудируете эти тома так же, как я их уже изучил. Многое из того, что там говорится, вам покажется невероятным. Но уверяю вас, в этой энциклопедии содержится все, буквально все, что так необходимо нам для сравнения с нашим скудным существованием. Когда-то давно, к примеру, рождались дети, у которых верхняя часть тела была мертвой, а нижняя — живой, и они все время барахтали в воздухе своими маленькими красными ножками. Существовали женщины-великанши, у которых правая грудь была выжжена, а из левой текло молоко, и у них были короткие волосы и маленькие ноги, обутые в мужские сапоги. Некоторые вещи и явления, о которых там говорится, можно встретить и по сей день, хотя кому-то они уже в ту пору представлялись уходящими анахронизмами: калеки на одной ноге, солнечные затмения, неосвещенное пространство ночи над нашими головами, или зонтик, или механические стиральные доски, или крейцер, уплачиваемый в качестве подати за пересечение моста, или женщины, катящие перед собой детские коляски! Во время создания этой энциклопедии новое созвездие явилось в небе на севере — Велосипедист, созвездие Де Селби! В статьях энциклопедии вы найдете много достойного внимания, много такого, что покажется вообще невероятным. Там я вычитал, например, о Лаггнеггах. Знаете, кто такие Лаггнегги? *»

Рак вопросительно посмотрел на меня.

Я покачал головой.

«Лаггнегги и струльдбруги! Гуигнгнмы и йеху! На свете существует немыслимое количество явлений, о которых биреш и понятия не имеет. Например, над Японией в буквальном смысле слова нависает роковая напасть: парящий магнитный остров. Им правит жестокий король. Ему ведомы тайны магнетизма, загадки быстрого сдвига магнитных полей, перепадов напряжения, переворота магнитных полюсов, гигантских перемещений магнитных токов под земной корой — ведомо все до малейших подробностей. Король этот — чудовище, а возлюбленная у него — певица-красавица, и раз в год, когда совершается великая революция, его приговаривают к смерти через отсечение головы. Когда ему приходит срок умереть, его возлюбленная поет особенно упоительно, но сколь бы чарующим не было ее пение, оно бессильно что-либо изменить — король все равно должен умереть. Или, к примеру, другая история: об одном достойном человеке и его несчастье. Он тоже был любителем высокого искусства пения! И оттого, что лебеди поют всего прекраснее, когда чувствуют прикосновение смерти, он по ночам тайно подбирался к чужим прудам — ради того, чтобы задушить лебедя. Боже мой! Уверяю вас: все это подлинные чудеса и тайны! И я их несказанно люблю!»