Сергей Рок - Алехандро Вартан [СИ]

Тогда началось засасывание в воронку. Я испугался. С тех пор (а именно — с детства) я боялся моря. Это был панический ужас.

— Постой, повиси, — сказала Наташа.

Её слова принесли некоторое облегчение. Возможно, я бы смог пройти дальше, оставаясь созерцателем, чтобы понять, что происходит с существом дальше. Для чего создана такая система? Это вопрос. Жизнь, смерть, потеря себя, и — жизнь с нового листа.

— А где Иван? — вдруг спросил я.

— Там, где-то там, — ответила она, — слушай, тебе не стоит это вспоминать. Иначе ты все сломаешь.

— Что же делать?

— Просто смотри.

И я просто смотрел, и словно вода прибывала в ёмкость, в который попал человек. Еще немного — и ему суждено было утонуть. Но вода эта была летейской. Именно так все и происходило. Я четко фиксировал каждый момент, и где-то поблизости работали странные механизмы, крутились шестерни, щелкали ножи, летели искры — все было готово к тому, чтобы довершить начатое.

Я думаю, что мог видеть все это с другого ракурса. Да, наверное, так и было. Но неожиданно все исчезло. Это была вспышка. Я оказался сидящим на полу в библиотеке Казанатензе, в Риме, и я кричал. Это был крик пробуждения.

Назад мы ехали на автобусе. Иван был в восторге. В автобусе не было людей, и мы курили, и это никому не мешало, ни пустоте, ни водителю.

— Ты что-нибудь понял? — спросил я.

— Конечно, — ответил Иван.

— А что именно?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что лично я понял всё и ничего, — ответил я, — мне кажется, у этого нет границы. Но когда ты покинул привычные границы сознания, главное — не знаю. Не знаю, что главное.

— Может, не сойти с ума? — спросил он.

— Но уже поздно, — ответил я.

— Конечно. Сходить с ума уже поздно.

— Тогда…. Не знаю, что тогда.

— В Козлово, может? — спросил Иван.

— Едем.

Я вспомнил о том, что главный — тоже человек. Фраза звучит странно, но мы не должны упускать из виду эту сторону жизни. Заснув, он увидел сон, где был Главным другого рода, и рядом была Света, которая также попала в театр мысли — здесь она представляла из себя древнюю тень, тень девушки, которую Главный будил, так как предполагал, что полноты ощущений нужно кого-то любить.

— Любить нужно по любви, — заметила Света.

Главный почесал голову. Потом проговорил:

— Что значит, и ты — и не ты? Кто-то дал нам способность перевоплощаться в существа разнообразных форм и значений.

— Почему-то ты в лётной форме, — проговорила Света.

— Мы просто изучаем смерть. Ты и я. Конечно, мы можешь просто заниматься любовью, но сейчас вокруг слишком много тьмы, а она тянет чувства вниз и гасит эмоции.

— Тогда полетели. Как тебя зовут?

— Знаешь, я придумал себе воображаемое имя. Я — капитан X. Смерть любит смотреть другие смерти. Летная форма, должно быть, связана с тем, что мы должна разбиться на самолете — при этом, мы должны собрать побеги процесса. Сама точка падения — это уже вход в небытие, а потому, нам надо собрать вещество. Света!

— Получается, что вы увлекаетесь мной?

— И правда.

— Но это как-то, как-то, это как процесс, как вычисления.

— Большой разум создает накладные расходы. Может, ты хочешь обозреть другие виды смертей?

— А что, если умирали планеты?

Он почесал голову:

— Я этого не знаю.

— Значит, ты не всемогущий.

Главный пожал плечами. Действительно, откуда ему было знать это? Тут она нашлась.

— Хочу в архивы! Хочу в архивы!

— Что же, — ответил он, — идемте, моя дорогая Света.

По пути они все же вспомнили, что работают в одной редакции, и Главный является Главным именно по этой причине, и Света лишь усмехнулась, но Главный остановил ее усмешку, заметив:

— Состояния меняются столь сильно, что кажется, что у нас разные личности, но это — одна и та же личность с разной стороны.

Правда, пока они шли по винтовым лестницам, им встречались прекрасные балконы, и, обнаружив на одном из таких балконов кафе, они заказали вина — Света улыбалась, всматриваясь в свое отражение в бокале, но иногда, краем зрения, она вдруг улавливала что-то странное — и так, она смотрела и так, и эдак, двигая головой, улыбаясь и надувая губки. Наконец, Главный заметил это. Он спросил:

— Что же там видно?

— Да вот, — отвечала она.

— Что же?

— Рога.

— Но чьи же это рога, Света?

— Мне кажется, это мои рога.

— Что же? Верно, они напоминают ветки какого-то особого растения? И ведь не просто ветки, это — дороги, и все они плетутся и уходят куда-то в бесконечность, и мы до сих пор не определили, как далеко это тянется. Меж тем, ветвление напоминает ветки спирали.