Петр Кириченко - Край неба

— Хозяйка, — сказал Кузин, зевнув, и приобнял Светлану Даниловну за плечи.

Она прижалась к нему и осталась довольна такой похвалой.

Неделю прожил Кузин на новом месте, так и не открыв ни разу папку с бумагами. Думая об этом, он злился, говорил себе, что завтра же начнет работать, и не начинал. Казалось, жил он точно так же, как у Анны Сергеевны: утром ходил на море, возвращался и — можно бы заняться делом. Но тут кто-то приходил, спрашивал Светлану Даниловну, приносил какие-то свертки, коробки. Микки просился на улицу, и приходилось его выводить, затем являлась Светлана Даниловна, говоря, что она прибежала на часик покормить его. Часик этот затягивался на большее время.

Светлана Даниловна заботилась о нем неустанно, и можно было подумать, она только и ждала, чтобы появился квартирант, которого надо опекать, кормить-поить да еще и спрашивать, не хочет ли он чего-нибудь особенного. Дня за три она понанесла столько мяса, зелени, рыбы, консервов, что хватило бы на десять человек, и продолжала носить. Возвратившись с работы, она принималась готовить, рассказывая Кузину о том, как прошел день и что ей удалось достать; показывала какие-то коробки — то стаканы, то обувь.

— Куда тебе столько? — спросил однажды Кузин. — Да и где набрать столько денег?

— Я же не все себе, — весело ответила Светлана Даниловна. — У меня много знакомых, всем что-то надо…

И она говорила о знакомых, о магазинных новостях и сплетнях и даже похвасталась, как ей удается ловко обводить вокруг пальца покупателей. Она смеялась, весело поглядывала на Кузина и называла покупателей — «они». Из ее рассказов Кузину стало понятно, что есть множество лазеек для воровства, и если задуматься, то выходило, что магазин работает только на продавцов и их знакомых.

— Ну что ты! — ответила Светлана Даниловна, когда он спросил об этом. — Кое-что остается…

— А если тебя поймают?

— Меня? — удивилась Светлана Даниловна. — Да я любого так запутаю, что он никаких концов не найдет…

Чувствовалось, что она доверяет своему квартиранту и ничего не боится.

Через несколько дней Кузин не мог равнодушно слышать ее воркующий голос, когда она говорила «картошечка, мяско, лучок…» — и эти уменьшительные, но житейски понятные слова врезались в него так, что, даже оставаясь один, он слышал их. Кузин никогда прежде не сталкивался с подобными людьми, которые столько говорят о еде, и не представлял, насколько это утомляет. На кандидатскую он даже не смотрел, словно бы смирившись, что здесь ничего не напишет, бродил по квартире, смотрел в окно и думал о своей хозяйке, чувствуя, что ненавидит ее. «Но за что? — спрашивал он себя. — Ведь она мне не сделала ничего плохого. Напротив, помогла в трудную минуту…» Он представлял, как обидится Светлана Даниловна, когда он скажет, что уходит: он видел, как она торопилась домой, как радовалась, обнимая его, и как старалась во всем угодить. И Кузин терпел. Он стал подольше загорать, успокаивая себя тем, что все же он отдыхает, возвращался в квартиру неохотно. Микки привык к нему и радостно кидался навстречу, лаял и крутился вокруг него.

В один из дней Кузин взялся ладить трубу на кухне, полагая, что сделает хотя бы что-то полезное, а на самом деле потому, что устал от одних и тех же мыслей, хотелось какого-то действия. Он не успел убрать мусор и воду, как появилась Светлана Даниловна. Она увидела паклю и ржавые гайки и сначала даже испугалась, но тут же все поняла.

— Чудненько! — сказала она радостно. — Теперь будет вода… А я примчалась, принесла рыбку. Шесть кило! Ты любишь солененькую? Это я умею… Да, еще знаешь что?..

Она вернулась в прихожую и принесла кулек малины, и поскольку руки у Кузина были грязные, то кормила его с ладони, ела сама и все спрашивала — вкусно ли.

— Я люблю малину, — приговаривала, даже глаза закрыла, показывая, как она любит. — Очень-очень…

Что-то детское и трогательное было в ее словах, и Кузин сказал в шутку, что малину и медведь любит.

— Медведь? — переспросила Светлана Даниловна и перестала есть. — А при чем здесь медведь?

Кузин объяснил, но она обиделась, зло на него посмотрела и все повторяла, что она не медведь. После она стала разводить рассол и, забыв обиду, рассказывала, что в прошлый раз получилась отменная рыбка. Кузин вспомнил Анну Сергеевну и попросил несколько штук. Светлана Даниловна взглянула на него с удивлением, но тут же улыбнулась.

— Возьми! Конечно, возьми, — сказала она поспешно. — Ты хочешь сходить к ней?