Фридеберт Туглас - Небесные всадники

Какое-то время они ехали, и Бова дремал, едва замечая, как чередуются улицы. Но тут извозчик неожиданно встал подле освещенного дома.

На его крыльце высокие, жирафами вытянувшиеся столбы раскачивали розовые шары света, качались и тени от них. У распахнутых дверей стояли люди в золотых галунах. Бова дал каждому по золотому и показал на дом. Один из них сразу пригласил его войти.

Они миновали прихожую, стены которой были забраны зеркалами, а полы — крыты темно-красными коврами. Потом поднялись по лестнице в узкий проход, и сопровождающий открыл дверь.

Комната, в которой оказался Бова, была странной. В темноте он почти ничего не различал. Опасливо вытянув руку перед собой, он неловко опустился в кресло.

Почти напротив него в стене был огромный прямоугольный проем, окруженный искусственными деревьями. Меж ветвей струился свет, который, однако, не мог разогнать темноту громадного здания. В ней желтело призрачное море лиц, простиравшееся, казалось, до бесконечности.

Далеко в темноте играла музыка.

Вдруг по освещенному полу пробежали розовые существа — водопад музыки опал до тихого ручейка — и розовые создания стали вскидывать в воздух руки и ноги. Волной они летели вперед — музыка нарастала, как шум леса — и опять кружились нежные лесные феи, едва касаясь ногами пола, простирая руки, словно цветущие ветви.

Бове все это показалось таким диковинным, что он засмеялся в голос.

Но в эту минуту внизу произошла внезапная перемена: минуя кружащиеся розовые создания, на свет вышли светло-зеленая девушка и темно-зеленый юноша, и оба запели.

Они пели попеременно, а иногда вместе, их голоса повышались, движения стали резкими, стремительными. И вдруг юноша схватил меч и вонзил его в сердце девушке. Она рухнула на пол, но продолжала свою печальную песнь. Юноша, не переставая петь, бросился на нее ничком. А песня, которую они пели то в одиночку, то вдвоем, все звучала, жалобная песня…

Сердце Бовы разрывалось от умиления. Он спрятал лицо в ладони, и слезы потекли из-под пальцев. Спутанные волосы затряслись от безутешных рыданий.

И тут его ошарашил удар в лицо. Он судорожно повел руками, между пальцами оказалась длинная апельсиновая кожура. Только что снятая, свежая и пахучая.

Бова в изумлении огляделся и увидел, что рядом с ним, за сеткой, женщина ест апельсин и в полумраке улыбается ему белоснежными зубами.

Бова протянул руку, и незнакомка, смеясь, тут же положила ему на ладонь апельсиновую дольку. Это оказалось вкусно, и Бова вновь вытянул руку. Вместе они в считанные мгновения покончили с апельсином.

Тогда незнакомка очистила новый, и опять хотела поддразнить его: примерилась и замахнулась кожурой. Бова поднял воротник, а глаза прикрыл рукой.

Но тут женщина схватила Бову другой рукой и повлекла его за собой. Чуть не бегом спускалась она по ступенькам, не отпуская Бову ни на шаг.

Едва они добежали до дверей, как подкатила карета, запряженная парой серых лошадей. Женщина вскочила в карету и втянула за собой Бову. Экипаж бесшумно покатил.

В карете было темно. Сквозь задернутые занавески пробивался слабый свет. От подушек и букета цветов на подставке исходил тонкий аромат.

Бова припал к женщине, которая полулежала на подушке, запрокинув голову и уронив руки. Лицо Бовы оказалось на ее высокой груди.

Минуту-другую он не шевелился. Это было удивительное чувство. Потом он услышал отдаленное воркование — женщина смеялась.

Не меняя положения, он приподнял голову. Прямо перед его глазами едва белела в полумраке шея женщины. Откуда-то издалека глядели на него томные глаза. И он опять уронил голову.

Женщина медленно подняла голову и стала перебирать его волосы. Она зарывалась в его кудри и пропускала их между пальцев несильно, но больно подергивая. Это было так удивительно!

Неожиданно экипаж остановился.

Женщина вскочила и вытолкнула Бову. Они очутились в тихом парке перед темной виллой. Подбежали к маленькой потайной дверке, женщина отперла ее крохотным ключиком и втянула Бову в прихожую.

Бледный свет проникал в окна, затененные деревьями. В этом полумраке они поднялись по лестнице, вьющейся между пальмами и скульптурами. Словно дети, держась за руки, они миновали анфиладу полутемных комнат. Женщина остановилась, вытянула руку — и вдруг их залил яркий свет.

Бова в изумлении огляделся.

Это была прекрасная комната. Зеркала покрывали стены с пола до потолка. Белые портьеры в пышных складках скрывали окна. Под потолком тысячью хрустальных огней сверкала люстра.