Фридеберт Туглас - Золотой обруч

И вот в один из таких прекрасных весенних дней зашел к нам доктор Канарик со своим ружьем. Страстный охотник, он, вероятно, больше убил разного зверья, чем вылечил людей! Из-за легкой неисправности он принес к нам свое ружье в починку. Такими работами занимался обычно не я, а старший подмастерье. Но, как уже часто бывало и раньше, он в этот день опохмелялся после попойки. Вот и взял я ружье, стал его разглядывать, держа дулом к открытому окну. И уж не помню, что именно я сделал, как вдруг раздался выстрел. «Ты с ума сошел!» — крикнул старый Штремберг, вскакивая. Я и сам испугался. Какой же черт приносит в починку заряженное ружье! Огляделся, но никакой беды не заметил. Только на скатерти, которую Штрембергова мадам повесила сушиться, виднелась маленькая дыра. Значит, ружье было заряжено пулей! Но дырка эта даже позабавила меня: пусть мадам разглядывает ее и диву дается. Так прошла минута или две, и я уже хотел снова приняться за работу. Но вдруг издали донесся отчаянный женский крик: «Помогите! Помогите!» Мы выглянули, даже не догадываясь, что это имеет отношение к недавнему выстрелу. Но так как крик продолжался, мы выбежали из дома. И сразу поняли, что голос, зовущий на помощь, слышится из-за цветущего сада. Пожар, что ли? Попытались пробраться в соседний сад, но, не найдя калитки, разломали часть изгороди. Я бежал под цветущими деревьями, и вдруг страшная догадка пронзила мне сердце: здесь случилось что-то связанное с тобой! Сразу за садом стоял низенький деревянный домик с открытой верандой. Цветущие ветви заглядывали прямо на веранду. И под этим цветочным шатром я увидел потрясающую картину: в широком плетеном кресле, слегка откинувшись набок, сидела молодая женщина, одна рука ее лежала на ручке кресла, другая, державшая книгу, опустилась на колени, а по груди ее стекала красная струйка…

Я не сразу узнал ее, но старая служанка, звавшая на помощь, беспрерывно повторяла: «Ама, Ама… боже мой!» Да, это была она, почти такая же, какой я ее помнил. Конечно, она выросла и выглядела взрослой, но, если не считать этого, осталась такой же, как раньше. Даже эти гроздья кудрей, из которых одна упала на лицо, а другая беспомощно повисла…

Я убил единственного в мире человека, который пожалел меня и которого я любил со странной нежностью…

Что последовало за всем этим, вы сами понимаете. Сначала никто и не заподозрил меня, а старый добрый Штремберг даже отвел меня в сторону и сказал: «Молчи, несчастье случилось, и его уже ничем не поправишь; ты не виноват, это произошло нечаянно. На выстрел никто не обратил внимания, надо только нам самим помалкивать; к тому же рядом на стройке все время стучали и гремели. Ты только сам на вылезай вперед…»

Но я не мог скрыть правды, хотя и не сказал никому о своем прежнем знакомстве с Амой. Мое поведение всем казалось непонятным, но я не стал объяснять. Конечно, говорили все, печальная история, очень печальная, но зачем принимать близко к сердцу подобный несчастный случай? Прямо жаль молодого человека! Так же, как видно, думали следователи и судьи. Продержали меня в тюрьме несколько месяцев, но потом осудили именно на такой срок, который я уже успел отсидеть. И, таким образом, я вышел на свободу как раз в день суда. О, я охотно пробыл бы там гораздо дольше, если бы это утешило боль моего сердца!

Вот и все, что я хотел рассказать.

Обратите теперь внимание на странное стечение обстоятельств. Как я потом узнал, отец Амы тоже умер несколько лет назад, семья попала в затруднительное положение и перебралась в город. Ама стала учительницей и уже года два жила там в выходившем на другую улицу домике за садом, а я и не подозревал об этом. В тот прекрасный весенний день она часов около двух села на веранде под цветущими ветками, чтобы почитать книжку. Как прошла до этого часа моя жизнь и как я взял в руки ружье, вы уже знаете. Все это было как будто нарочно вычислено, чтобы выпущенная мной пуля, пролетев сквозь сохнущее белье и цветущие вишни, смогла соединить наши судьбы. Ничтожное отклонение во времени и пространстве — и все было бы иначе. Но нет, прямо в сердце, можно сказать, в сердца обоих! Может быть, вся наша прежняя жизнь так и была устроена, что ни я, ни она не могли за двадцать с лишним лет ни опоздать куда-либо на секунду, ни прийти раньше срока, с тем чтобы к последней встрече быть на месте точно минута в минуту?

Вы говорите: нечаянно, случайно… Но как может такая вещь произойти случайно? Или еще говорят: судьба… Но и это не объяснение. Это тоже только слово. Или действительно существует некая невидимая, непреодолимая сила, которая направляет эту судьбу? Но такое предположение делает всю эту историю еще более жуткой. И я не хочу думать об этом.