Валерий Юабов - Всё Начинается с Детства

Года два назад Самык заметил, что именно это дерево стало почему-то меньше плодоносить. Очевидно, тогда же он обнаружил на земле возле ствола хорошо объеденные косточки. Ну, а когда после этого сосед увидел разок-другой на крыше Юрку, сомнений у него уже не оставалось. В отличие от Юрки, Самык не пожелал считать эту собственность совместной и отправился к дяде Мише. Юрка получил взбучку, поклялся больше не лазать на крышу, но… Разве можно перечислить все клятвы, которые нарушал мой кузен?

Мы лежали, прижавшись животами к железу, на самом краю крыши и озирали двор Самыка. Во дворе, кроме жующей коровы, никого, вроде бы, не было. Слышно было, что бык тоже топчется под своим навесом у стены, но с крыши мы его увидеть не могли… Ветви абрикоса простирались перед нами, совсем близко. На ближайших плодов не было – Юрка побывал здесь уже не раз. Если бы мы могли встать во весь рост, то ничего бы не стоило дотянуться до ветки, на которой так соблазнительно светились округлые, золотисто-желтые плоды. Но вставать никак нельзя! Абрикосы придется добывать лежа.

Начинал Юрка. Лежа на спине, он медленно, терпеливо подтягивал к себе ближайшую ветку, за которую смог, приподнявшись, ухватиться. Он тянул ее да тянул, постепенно покрываясь шуршащей листвой… Скрестив ноги, Юрка зажал между ними конец ветви, а руками уже ухватился за следующую и теперь подтягивал ее, чтобы приблизилась необобранная.

– Срывай! Осторожно! – просипел он из-под веток.

Я, лежа, вытянул руки вперед, голова моя, как и юркина, высовывалась за край крыши, но этого недоставало! Я вытянулся, как струна, я словно бы превратился в ту самую жердь, которой в своем саду мы сбивали плоды с урючины. Вытягиваюсь, вытягиваюсь… Вот уже не только голова и руки, я уже чуть ли не по бедра за краем крыши… Азарт такой, что даже не боюсь упасть…

– Тяни, тяни! – со стоном шепчу я.

– Рви, рви! Больше не могу! – сипит под ветками Юрка. А сам тянет… Взад-вперед… Взад-вперед… Ветка поддалась, качнулась и – цап! Круглый, прохладный, тяжелый абрикос в моей руке! Рядом с ним в листве – второй… И он сорван! И еще, еще… Хорошая попалась ветка!

– Всё… Отпускай!

Ветки, прошелестев, пружинисто вернулись на свое место.

Потные, усталые, возбужденные, мы отползли от края крыши, покрытой теперь оборванной листвой и уселись отдохнуть, хотя железо уже раскалилось на солнце. Пить хотелось ужасно. Я с наслаждением понюхал плотный, желто-красный плод. Ох, какой запах! Я впился зубами в сочную мякоть. А Юрка – он все делал быстрее меня – уже доедал, причмокивая, свой первый абрикос.

– У них скоро праздник, – обсасывая косточку, сказал он. – Уедут, наверно, на весь день… А?

Я мотнул головой. Конечно же, залезть на соседское дерево – это еще интереснее. И гораздо проще.

Юрка хихикнул и, выплюнув косточку, швырнул ее через плечо, не глядя, на соседский двор.

– Э-э-эй! Это кто там, а? Опять абрикос воруешь, а? – прогремел снизу знакомый голос…

Самык! Давно ли он подкрался или сейчас только косточка нас выдала – мы не размышляли об этом. Разом вскочив, мы прыжками поскакали к бане. Каждый наш прыжок проклятая крыша сопровождала грохотом и стрельбой. Вот спасительный ствол урючины! Ноги мои коснулись земли, я хотел что-то сказать Юрке и случайно взглянул на свое крыльцо…

Держась одной рукой за ручку двери, а другой – подбоченившись (жест, выражавший крайнюю степень гнева) на крыльце стояла бабушка Лиза. Качая головой, глядела она на Юрку, который прислонился к урючине с видом независимым и нахальным, а потом перевела глаза на меня.

Эх, если бы я обладал Юркиным характером!

Хотите – верьте, хотите – нет: Робик, Юрка и я втроем сидим за накрытым столом в квартире бабушки Лизы и мирно завтракаем. Мало сказать – мирно: мы шутим, улыбаемся, оживленно разговариваем. Картина почти небывалая и не только из-за недавней ссоры с Робиком. Я вообще не могу припомнить случая, когда бы Юрка завтракал у бабушки. Но сейчас все изменилось благодаря долгожданному событию: Робик стал отцом!

Да, пару дней назад Марийка разрешилась от бремени и в роду Юабовых появился еще один богатырь. Робик счастлив непомерно и так горд, как будто его первенцу уже предназначено великое будущее! Может ли он помнить о каких-то глупых проделках своих глупых племянников? Мы прощены, ночной спектакль забыт…