Андрей Дробот - Двенадцать месяцев восхождения

– Не знаю, мне всегда свист помогает, а если я далеко от норы, то могу упасть и притвориться мертвым, – сказал суслик. – Ты, заяц, видимо, жизни не знаешь, и учиться не хочешь – вот и бегаешь.

– Это ты, суслик, видимо, опасности-то и не нюхал, – возразил заяц. – Притворись мертвым – и останешься таким навсегда…

Говорили они долго, но каждый остался недоволен разговором. Все оттого, что говорили они на разных языках, но не на иностранных. Язык каждого основывался на привычных образах, интересах, навыках, которые были разными у зайца и суслика. Они разошлись в разные стороны, уверенные в глупости друг друга, хорошо хоть не во враждебности.

Мораль: люди разного уровня образования, разного жизненного опыта, а тем более проживающие в разных государствах, даже при переводчике выглядят не лучше, чем эти заяц и суслик.

Об оценке настоящего прошлыми глазами

Как-то один пень, который когда-то давно был и юным деревцем, и крепким дубом, захотел найти себе пару, чтобы вспомнить старые чувства. Он начал осматриваться по сторонам, но вот беда: все, на кого он обращал внимание, его не замечали. Пень долго пребывал в огорчении и замешательстве, а потом спросил у другого пня, своего старинного друга:

– Подскажи, почему все молодые деревца, на которых я смотрю, на меня не обращают внимания?

– Все очень просто, – ответил друг. – Ты посмотри, где остались твои глаза, которыми ты видишь, они остались на тех вершинах, на которых ты когда-то был, но на которых уже никогда не будешь.

– Как это так? – не понял пень.

– Взгляни вниз, прямо сейчас, – предложил друг.

Пень посмотрел вниз и увидел истлевшую, изборожденную трещинами поверхность пня.

– Это и есть ты, – сказал друг.

– Быть такого не может, – удивленно-испуганно возразил пень.

– Можешь не сомневаться, – ответил друг. – Твои глаза уже давно живут отдельно от тебя. Ты думаешь, что по-прежнему высок и силен, но, к сожалению, дружище, время пилит беспощадно.

– Боже мой! – воскликнул пень. – Как это ужасно!

– То же самое думают молодые деревца, когда смотрят в твои глаза, а потом видят тебя, – сказал друг.

Мораль: глаза, оценивающие себя, навсегда остаются в прошлом.

О стимулах к жизни

По бескрайнему полю бежало множество людей, за которыми гнались хищники самого разного вида и размера. Как ни удивительно, но первыми обычно настигали людей мелкие хищники, от которых люди легко отбивались и бежали дальше. Затем обычно на людей нападали крупные хищники, тут борьба затягивалась, а чаще – заканчивалась. Бежавшие рядом люди затеяли разговор.

– Зачем бежать, если конец один и тот же? – спросил пессимист. – Все равно хищники нас догонят и сожрут.

– Лично я бегу, потому что от бега получаю удовольствие, – ответил оптимист, – поэтому не хочу лишить себя ни единой минуты жизни.

– А я бегу, чтобы собирать по пути все блага, какие мне предоставляет судьба, – сказал сребролюбец.

– А я просто так бегу, не будешь бежать – сожрут, – сказал трусливый…

– А у меня от этого бега одни неприятности: то мозоли, то ушибы… Надоело все, – сказал пессимист. – Что же мне, остановиться?

– Думай сам, – ответил оптимист. – Но я вообще не понимаю, как ты бежишь с таким настроением.

– Тогда я остановлюсь, – сказал пессимист, охваченный приступом депрессии.

Он остановился, но когда почувствовал зловонное дыхание хищника, то словно прозрел. Страшная пасть предстала его взору, глотка тоннелем уходила в неизвестность, где ничегошеньки не было видно, кроме пугающей темноты. Пессимист, испугавшись, выдернул голову из пасти хищника, слегка поцарапав уши о его клыки, и бросился бежать…

Он быстро догнал свою группу, его знакомцы обрадовались, но изумились.

– Что же ты не скормил себя хищникам, коли бег тебе так противен? – иронично спросил оптимист.

– Страшно, – ответил пессимист. – Оказывается, легко рассуждать на тему прекращения бега, но как только увидишь финиш… – откуда берутся силы?

– Вот так-то, – воодушевился трусливый. – Вот он последний стимул: страх.

Мораль: а что еще в жизни остается, как не бежать – вначале под действием интереса к жизни, а затем и под действием страха?

О проявляющемся во всем призвании

Дятел стучал клювом по дереву, сбивая кору и выискивая насекомых. Добычу он тут же съедал и продолжал дальше стучать по дереву. Рядом летала птичка и пела о радостях жизни, увидев трудягу-дятла, она спросила: