Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

— Здравствуйте, — говорю.

— Здравствуй, здравствуй! — узнала. — Куда собрался?

Она по чеку поняла, что у меня фотографии на загранпаспорт.

— В Германию, — отвечаю.

— Чего ты там делать будешь? Ты же языка не знаешь!

— Извините, — говорю, — знаю. Вы же сами меня учили.

Получил я свои фотографии, сказал ей: «Данкэ шон!» и ушел.

Но в памяти моей остались навсегда её глаза. Грустные глаза. Она всю жизнь, таких как я разгильдяев учила немецкому, а сама ни разу в Германии не была. И, теперь, уже, наверное, никогда не будет. Не справедливо, видимо, устроена жизнь — кому-то ранец из фанеры, а кому-то телевизор и Германия, не зная языка.

Вот и решил я, все-таки выучить немецкий язык, чтобы получилось, что не зря она меня учила… и тройку ни за что поставила. Ясно? Вот, сижу и учу от нечего делать.

Архип показал свой блокнот, в котором были какие-то каракули и мазня, на немецком и на русском языках.

— Как-то странно ты его учишь, — сказала Юля. — Чего ты там пишешь?

— Чего странного? Стихи пишу.

— Стихи? На немецком?

— На русском стихи. Перевод с немецкого. Чего не понятно? — Архип показал зелёный томик стихов и ткнул пальцем в желтый немецко-русский словарь.

— Ну, ты даешь! Система какая-то?

— Система ниппель! Туда дуй, обратно — … мало! Какая система, Зайчик? Просто мне так удобней и лучше запоминается. Нас же, как учат? Мундшруют, чтобы мы запомнили, как пишутся слова. Спроси тебя чего-нибудь по-английски, ты сначала увидишь, как слово пишется, потом вспомнишь перевод, потом ответишь. А я, пока по Германии мотался, всё на слух воспринимал. Теперь услышу немецкое, знакомое слово — сразу образ всплывает, а ни текст… с переводом. А тут, ещё смешней придумал: беру немецкую книгу стихов, перевожу, как умею со словарем, потом, то, что перевел, выстраиваю в стихотворную тоже форму и получается двойная польза — и перевод с немецкого, и новые стихи уже на русском. Стихи на немецком вызубрил, свой перевод и так помнишь — вот и ладушки. Услышал знакомое сочетание — всплывает мой перевод, литературный, типа — всё ясно о чём разговор. Вот так-то, Зайчонок. Да, тренируюсь, просто — не слушай меня.

— Покажи, как это, — Юля привстала, чтобы посмотреть, что там, на письменном столике.

Простынка соскользнула.

Она не заметила.

Архип обратил на это внимание.

— Ну, хорошо, смотри, — стал он подробно ей объяснять, заодно, разглядывая тело. — Берем любой стишок. Короткий, для начала, вот такой.

Архип, очень стараясь, стал с выражением читать немецкий стих вслух:

Юля поморщилась!

— У тебя отличное произношение!

— Спасибо.

— И что это белиберда означает?

— Дословно, если в тупую каждое слово переводить, следующее, — Архип заглянул в блокнот:

— Во как! — Архип театрально махнул ладонью.

— Ещё хуже! — ответила Юля. — Ну, и что у тебя получилось?

— А у меня получилось так:

— Здорово! — Юлька не ожидала. — Здорово, правда! Из этой белиберды — получилось!

— То-то! А ты говоришь! Классно?

— Да. Ты молодец.

— Это точно!

— И что, ты так всё время учишь немецкий? А откуда у тебя, кстати, книга и словарь?

— Зая, в моём пылесосе чего только нету! — Архип говорил про джип. — Это же дом на колесах. Знаешь сколько в нем всякого?! Я в нем столько ночей провел.

— Один?

— Не всегда.

— Я так и думала.

— Не начинай малыш — прошлое прошло! Я тебе про Фому, а ты мне про «я так и думала». Скажи, лучше, ещё, что я — молодец.

— Молодец, ты, молодец. Ничего не скажешь — здорово получилось.

Юлька присела обратно на кровать. Прикрылась.

— О-па! А так мы не договаривались! — заметил Архип.

— Я замерзла.

— Давай включим кондёр на обогрев.