Павел Назаров - Беглец в просторах Средней Азии

Дорога в город Токмак (79) шла через травянистую низину, местами поросшую кустарником: стога сена тут и там; фазаны, свободно бегающие возле дороги и среди кустов. Стаи уток над головой держали путь в края изобилия; телеграфные провода прогибались от бесчисленных ласточек, собиравшихся в осеннее путешествие на далёкий юг. Я с тоской и завистью смотрел на них. «Счастливы, маленькие птички! – думал я. – Свободны аки воздух! Вот бы и мне так улететь в волшебную землю Хиндустана!» Но, к несчастью, не было свободы в моей бедной стране, только рабство и насилие.

Ночь провели в Токмаке, ужасающе грязном городе, расположенном в низинной болотистой местности. В дождливую погоду ряд улиц для движения закрыт, поскольку есть настоящая опасность для экипажей быть поглощённым безвозвратно грязью. Были случаи, когда лошади тонули в трясине вместе с повозками и гибли. До сих пор ещё имеется некий запас камней и галечника в непосредственной близи от города, отменно подходящих для мощения улиц. Но, сохрани бог! – кто станет думать о подобных вещах в этой счастливой стране?

Ещё тридцать лет тому назад тигры встречались в окрестных тростниках, заходили в город и наводили беспорядки. Нынче о них забыли и думать, единственными дикими животными остались шакалы.

В Токмаке большевики не успели произвести существенных перемен. Город уберёгся и от ужасов, которым были подвергнуты Пишпек и другие города Семиречья. Деятели Советов здесь – все местные жители, никоим образом не расположенные к коммунизму; они просто изображали себя большевиками чисто внешне, дабы защитить свой город и район от вторжения грабителей и убийц. Часто даже так называемые комиссары, как авгуры (т. е. обманщики – пер.) древности, едва могли сдержать улыбку при исполнении своих правовых обязанностей. Но даже такие обстоятельства не смогли защитить некоторых деятелей, когда несколько неподдельных коммунистов с довольно дурной криминальной биографией появились на сцене. Доподлинно известно, что несколько из настоящих большевиков были расстреляны под тем или иным предлогом местными лже-коммунистами. То было хорошим приёмом, так как одновременно удовлетворялась кровавая жажда Центральной Советской Власти, доказывалась собственная активность, и пресекался приток отъявленных негодяев.

Я воспользовался преимуществами духа свободы в Токмаке и преуспел в добывании ружья – старой армейской берданки и боеприпасов в военных магазинах.

Один из ветеранов старой армии, ставший настоящим большевиком, занял должность командующего арсеналом. Зная из собственного горького опыта, какие удивительные и таинственные дела могут творить письмо и чтение, он откровенно сомневался, что стоящий перед ним тип в потёртом армейском плаще и старой кожаной куртке способен достичь подобных высот образования. Он произнёс: «Товарищ, если ты неспособен поставить свою подпись здесь, поди позови кого-нибудь расписаться за тебя». «Да ладно, – отвечаю, – уж как-нибудь изображу». И старательно вывел мною присвоенное имя – Новиков. «Знал бы ты, кого вооружаешь!»

В «Реввоенкоме», где надлежало мне получить мандат на оружие, председатель заявил, что не может выдать документ ранее, чем через три дня, поскольку болен секретарь, и некому заполнить форму.

– Но позвольте, – удивляюсь, – почему? У вас в конторе полно служащих, смотрите, вон сколько девушек!

– Так-то оно так, – соглашается председатель, – но они могут лишь переписывать готовые бумаги, а новых составить не умеют.

– Ну, коли так, позвольте мне самому себе выписать разрешение.

– А что, вы сами на это способны? – спрашивает недоверчиво.

Я быстренько набросал требуемый мандат, позволявший мне иметь ружьё и получать боеприпасы в Государственном арсенале, и запрещавший кому-либо изымать у меня всё это.

Стиль и содержание мандата понравились ему чрезвычайно, и он тотчас же подписал его и заверил печатью с серпом и молотом – символами Советской Социалистической Республики.

Затем он вдруг плотно закрыл дверь кабинета и обратился ко мне с вопросом:

– Я вижу, вы человек интеллигентный. Скажите, ради бога, когда всё это кончится?

– Что вы подразумеваете под всем этим ? – спросил я в свою очередь.

– Ну, эта драгоценная наша свобода… всё это безумие, Господи ты Боже! Я сыт по горло! Никто больше терпеть это не может. Проклятые мерзавцы, что они делают с нами и с бедной несчастной Россией, эти Советы… – и голос председателя, исполненный искренности, зазвенел.