Лариса Шкатула - Против течения

Вообще, по правилам приличия Зеленскому нужно было сразу уйти, узнав, что я сижу за столиком рядом с мужем. Как будто эти самые правила вовсе не про него писаны, мой новый знакомый продолжал вести себя так, словно ничего плохого в своём присутствии подле меня не видел. И ещё, как будто ему это ужасно нравилось. Такой тип может вывести из себя кого угодно, особенно того мужчину, кто считает женщину своей собственностью. Правильно его все-таки пинали, он из тех людей, которые прямо-таки напрашиваются на взбучку! Если человек не понимает… Вот я до чего разозлилась!

Иной раз мне приходилось видеть, как женщины в подобных случаях бросаются поднимать упавших мужчин, чем приводят их в ещё более агрессивное настроение. Я видела, что Иван не настолько пострадал, чтобы бежать ему на помощь. К тому же, он сам нарвался, и если считает меня виноватой, тем более мою помощь не примет. Как сказали бы в старом романе, отринет. Но как-то реагировать всё же было необходимо.

– Думаю, Владимир, вам лучше уйти!

Я посмотрела ему в глаза с неодобрением, и он понял, что заигрался.

– Простите, я подошел без всякой задней мысли, – отозвался он, не обращая внимания на моего неловко поднимающегося с пола мужа. – Увидел, что вы сидите, и решил ещё раз выразить вам свою благодарность.

Я не могла понять, чего он хочет? Странная разновидность благодарности – испортить настроение благодетелю… Или… или он влюбился в меня, и потому просто не обращает ни на что внимания. Нет, он нарочно разжигает напряжёнку между мной и Иваном.

– Однако, вашей благодарности уже так много, что она начинает превращаться в свою противоположность, – тоже начала злиться я.

Иван поднялся, сел за столик, и на возгласы подбежавшей официантки сухо проговорил.

– Включите разбитое в счёт, я вовсе не отказываюсь платить.

– Позвольте заплатить мне, – вмешался Зеленский, – это ведь из-за меня всё случилось.

Нет, ну до чего же противный мужик! Я не могла решить, то ли он по природе такой твердолобый, то ли нарочно устраивает спектакль. Поистине, не делай добро, не получишь зло! Интересно, сколько раз мне придётся это повторять?! И сколько раз мне аукнется моё новое состояние?

– Юлиана! – взревел мой муж. – Скажи своему… знакомому, чтобы он убрался прочь, а то я за себя не отвечаю!

Наверное, в такие вот минуты мужчины во всём винят женщин, хотя что я должна была сделать: не брать букета, не разговаривать с Зеленским, не вытаскивать его из беды или…

Теперь я уже не знала, на кого злюсь больше: на Зеленского, всё ещё стоявшего у нашего стола, или на моего мужа, который на глазах превратился в какого-то оголтелого собственника.

– Пожалуйста, простите меня! – заговорил Зеленский. – Честное слово, я ничего такого не хотел. Но поймите меня правильно, мне на помощь пришла посторонняя женщина, в то время, как другие люди шли или ехали мимо и делали вид, что ничего не видят… Ваша жена – удивительная женщина. Я даже не знал, что такие есть на свете!

Какие другие люди шли-ехали мимо? Я никаких людей на месте происшествия не видела. Кроме тех, кто его избивал.

Теперь Зеленский чуть ли не кланялся Ивану.

– Не сердитесь на меня, Иван Григорьевич! Врачи говорят, у меня сотрясение мозга, потому я туго соображаю. Я не думал, что вас так заденет простое проявление благодарности… Или я выразил его как-то не так? Вас оскорбили мои цветы?

Казалось, ещё немного, и я стукну его по башке чем-нибудь тяжелым.

– И вы меня простите, Юлиана Дмитриевна.

Он стал уходить от стола, пятясь спиной. Клоун, да и только!

– Если бы ты знал, как я жалею, что его спасла, – честно призналась я своему мужу. – Уж лучше бы в самом деле его там и добили.

Иван смотрел на меня и кажется, никак не мог решить, как ему дальше себя вести… Нам ещё есть о чём поговорить, или пойдём домой?

– Пойдем домой! – рыкнул он и пошёл к официанту расплачиваться.

Этот в принципе незначительный случай произвёл странное воздействие на наши с Иваном отношения. Он тоже как будто пробудился ото сна. То есть, столько лет жил рядом со мной и почти не обращал внимания… Нет, неправда, правильнее будет сказать, привычно помахивал мне флажком с надписью: «мать», а тут вдруг заметил, что я как женщина ещё кое-что значу. Неужели за каких-то полтора месяца я так изменилась?

А, впрочем, наверное, изменилась.

Кто никогда кардинально не худел, пусть мне поверит: ощущения, которые при этом испытываешь, не идут ни в какое сравнение с прежними.