Лариса Шкатула - Замуж не напасть [litres самиздат]

Чем-то мрачным тянет от Машиного тона. Какой-то безысходностью. Безнадегой, как сказал бы Аристов.

– У Сергея есть другая женщина? – все-таки брякает Евгения; видимо, ликёр уже начал оказывать свое раскрепощающее действие.

– Сейчас, возможно и нет. Раньше была.

– А как ты узнала? Почувствовала?

– Ничего я не чувствовала. Чтобы пользоваться чувствами, их надо иметь…

Маша замолкает и смотрит в бокал, будто собирается в нём, как в магическом кристалле, разглядывает давно минувшее. Наконец, она отрывает взгляд и усмехается.

– Все произошло, как в кино. Вечером я возвращалась от больной тетки. Тогда, кроме отца, я ухаживала ещё и за нею. Минут сорок ждала троллейбуса, не дождалась и решила поймать такси. Собственно, шафер не хотел останавливаться, но я буквально кинулась под колеса… И представь себе, на заднем сиденье ехал верный супруг Сережа со своей пассией.

– Ты устроила ему скандал прямо в машине? – с неожиданным для самой себя интересом спрашивает Евгения – ей подобного переживать не приходилось, и она пытается представить, как ведут себя в столь пикантных ситуациях воспитанные, интеллигентные женщины?

– Смешно, – невесело усмехается Маша, – что я сама бы не заметила мало ли кто едет в такси, кроме тебя? Даже, когда девица, не сориентировавшись, продолжала приставать к нему: "Сереженька, почему ты меня не обнимаешь? Почему больше не целуешь?", я все ещё ловила мух – мало ли на свете Сереженек? Но судьбе, видимо, было угодно ткнуть мня носом в моё же грязное белье…

Она переводит дыхание и тоже, как Евгения, залпом выпивает ликёр.

– В общем, нашего таксиста остановили гаишники. То ли он что-то нарушил, то ли они в это позднее время подрабатывали…Словом, Сергей вылез и предъявил свои корочки. Оказывается, он посчитал, что раскрыт, и не стал больше прятаться. Решил почему-то, что я села в это такси не случайно… Тоже мне, следователь, не мог проинтуичить! Я бы так ничего и не заметила, потому что в этот момент была занята мыслями об отце: поужинал он сам или ждёт, что я приеду, его покормлю…

Я вышла у нашего дома, а Сергей немного задержался. Скорее всего, заплатил таксисту, чтобы довёз девушку до места. Он догнал меня и мы молча добрались до квартиры. Я молча покормила отца. Молча легла в супружескую постель. Только сказала, подам на развод. На что он ответил: "И не мечтай!". К счастью, тогда мне подвернулась возможность, отвезти в Америку группу наших бизнесменов.

– Я помню, ты приехала оживленная, посвежевшая!

– Еще бы! Я наконец вдохнула свежего воздуха!

– Тебе так понравилась Америка? – уточняет Евгения; она не любит тех, кто хает Россию.

– При чем здесь Америка! Я смогла представить себе воочию возможную жизнь без Сергея. Опьяняющее чувство!

– Можно подумать, ты его рабыня! – слова Виктора, впрочем, не подходят к этой ситуации, ибо здесь явно недобровольное рабство.

– Рабыня – это ты правильно сказала! Сергей предупредил меня, чтобы о разводе я и не мечтала! Мол, если трепыхнусь, он не посмотрит, что жена, в тюрьму меня упрёт. Думаешь, это – пустая угроза? Он – страшный человек!

Она вздрагивает. Сергей – майор милиции. Евгения слышала, что он жестокий, беспощадный человек, но прежде не примеривала эти слухи к Маше. Раз живет с ним, значит, нашла свой подход.

– Я его боюсь, – тихо говорит Маша. – Он сделает со мной всё, что захочет, и никто меня не спасёт…

Евгения от огорчения чуть не плачет. О ком угодно она могла такое подумать, но чтобы Маша – эта необыкновенная женщина – была несчастлива?

– Как же ты за него замуж-то вышла, за такого?

– В женихах они все добрые, тебе ли не знать? Стал ухаживать, сделал предложение. Мне казалось, что он сможет спасти от моего унылого быта. К тому же, у постели больной мамы я прочла уйму романов с честными и умными сыщиками в роли благородных героев. И тут возник Сергей. Так на героя похожий… Я честно старалась полюбить его, но не смогла!

– А тебе не страшно – всю жизнь прожить без любви?

Маша внимательно смотрит на нее.

– Не ожидала. Женечка, что ты такая… Эмоциональная! Разве ты не знаешь, что далеко не все люди любят? Многие не умеют этого делать, а многие хотели бы любить, но некого. Ждут – пождут, да так без любви и обходятся. Становятся холодными, равнодушными. И детей рожают равнодушных. Сыну всего восемнадцать, а он уже во мне не нуждается!

Маша говорит о сыне безо всякого перехода, но Евгения чувствует, как страдает её душа. Ее мысль мечется в поисках подходящих слов.