Леонид Гартунг - Нельзя забывать…

Я сказал, что у меня есть деревянный линкор, совсем как настоящий, только маленький. Уж очень мне хотелось, чтобы дядя Сеня пришел. И он сдержал слово (вот такие люди мне нравятся: сказал — сделал).

Он пришел в воскресенье — точнее, не пришел, а приковылял на костылях. Так далеко он еще не ходил и очень устал. Когда Нюра увидела дядю Сеню в окно, она почему-то убежала наверх. Войдя и поздоровавшись со мной, он спросил:

— А где Анна Захаровна? Не заболела?

— Анна Захаровна?

Я не сразу сообразил, о ком он говорит — прежде он никогда так не называл Нюру. Да и никто не называл, Я был уверен, что, услышав его голос, она сразу придет, но ее все не было и не было. И я позвал:

— Нюра, дядя Сеня пришел.

Тогда она спустилась вниз в новом платье (потом-то я понял, что оно вовсе не новое, только перешитое) и с губами, ярко накрашенными моим карандашом.

Вначале, мне кажется, они оба были почему-то смущены.

— Вы здесь живете? — спросил дядя Сеня.

— Здесь, — отвечала Нюра.

Дядя Сеня подошел к окну:

— Река у вас… Лед идет…

— Это Томь… Но со второго этажа еще лучше видно. Пойдемте, посмотрим.

Мне это не очень-то понравилось, так как он все-таки пришел не к ней, а ко мне — зачем же уводить от меня моего гостя. Уж столько-то я понимаю — что вежливо, а что — нет. Они ушли наверх и, должно быть, он дал ей читать то письмо. Я это понял по ее вопросам:

— Значит, она — Самсоновна?

— Стало быть, так.

— А кто такой Степанов?

— Приемщик сырья в сельпо.

Я все ждал, что дядя Сеня спустится вниз, но сделать это он не торопился, и потому пришлось понести показать ему линкор наверх. Корабль был не совсем еще готов: его надо было покрасить, но масляной краски я нигде достать не смог, акварельная же долго не продержится, ведь ему не на столе стоять, а плавать. Дядя Сеня похвалил линкор, но без души — видно было, что думал о чем-то другом. Я ожидал совсем не того — каких-нибудь вопросов, дельных советов.

«Скорей бы лед прошел на Томи. Тогда бы можно испытать линкор на большой воде, а в ручье не хватает глубины», — думал я.

Потом пришла мама, но на этот раз повела себя странно. Обычно очень гостеприимная, она с дядей Сеней держалась строго и ни разу ему не улыбнулась. И ничем не угостила (а у нас была копченая рыба — получили вместо мяса по продуктовым карточкам).

Дядя Сеня посидел и ушел, и разговора хорошего не получилось, а я надеялся, что он подробно расскажет, как воевал с фрицами.

В общем, вышло все совсем не так, как я ожидал. Нюра пошла проводить его и сказала, не обращая внимания на меня:

— Значит, надо ехать.

— Ты думаешь?

— Обязательно… Ведь там дети…

В первые дни мая наступил срок отъезда дяди Сени. Мама не позволила мне пропустить занятия в этот день, поэтому я отсидел все пять уроков и чуть не опоздал. К госпиталю я прибежал, когда автобус был уже заполнен. Уезжающие сидели на своих местах, только дядя Сеня стоял, опираясь на палочку, у кабины шофера.

— Дядя Сеня, — окликнул я его.

— А, это ты?! — обернулся он ко мне.

«Это ты» не понравилось мне. В его голосе прозвучало разочарование, как будто он ждал не меня.

— Вот возьми. Передай своему Косте!

Я отдал линкор. Дядя Сеня взял его под мышку и обещал дома покрасить (масляной краски я так и не раздобыл).

— Тебя долго еще ждать? — приоткрыл дверцу шофер.

— Сейчас, сейчас… — ответил ему дядя Сеня и попросил меня: — Слушай, Костя, будь другом… Позови Нюру…

Видно, он забыл с ней попрощаться.

Нюру я нашел на втором этаже, у окна, из которого она смотрела на автобусы. Я сказал ей, что дядя Сеня ждет ее.

— Вот еще чего не хватало, — усмехнулась она. — Надо ему — пусть сам идет…

— Он же плохо ходит.

— Ну и что?

— Так что сказать ему?

— Что хочешь, то и говори.

Когда я вернулся, автобус уже фыркал.

— Семен, ты что — остаешься? — крикнул кто-то в окно.

— Я сейчас, ребята…

И ко мне:

— Ну что?

— Не хочет она.

В автобусе засмеялись:

— От ворот поворот…

— Вот и весь сказ…

— Ну, едешь или как?

— Еду.

Навстречу ему из раскрытых дверей потянулись руки.

— До свидания, дядя Сеня, — крикнул я. — Адрес-то помнишь?

— А как же… Я приеду на будущий год.

Автобус тронулся.

Бахтина, высокая, широкоплечая, стояла рядом.

— Вот и ладно, — вздохнула она и пошла в госпиталь.

«О чем она? — подумал я. — Уехал мой лучший друг — что ж здесь ладного?»

Недели через две я получил письмо:

«Здравствуй, дорогой Костик! Добрался я очень благополучно. До Красноярска ехал со своими ребятами, а дальше один. Но и тут мне повезло — попались хорошие попутчики: и за кипятком бегали, и в карты со мной играли. Дома тоже все в порядке. Ребята вымахали — не узнать. Пока я по госпиталям кочевал, семья моя перебралась на другую квартиру — похожа на вашу. Тоже дом двухэтажный и из окон река видна — только у нас Амур. Теперь у нас две комнаты и даже с балконом. Будешь поблизости — заезжай к нам. Жизнь большая — может, еще и встретимся. А пока учись на „четыре“ и „пять“. Привет Анне Захаровне. Адрес мой простой: Хабаровск. Почтамт. До востребования.