Дарья Истомина - Леди мэр

— Ты?!

— Ха! Не видела ты меня тогда. Другие плетенихинские парни в обморок от моей красоты рушились, а этот ни мычит ни телится. Ну я все свои завлекалочки на замок, в глубокую заморозку. Никакого пламени — один холод. Заледенела вся. Даже узнавать его перестала. В упор не видела. Не то чтобы здороваться. И не замечала даже.

— Это дядю Ефима?

— Это для тебя он дядя. А тогда у него не лысина, а кудри были. Просто золотые. Так что было мне из-за чего ночами в подушку с горя хрюкать… Вот он у меня и скукожился, как пингвин на Северном полюсе. Сообразил все-таки. И — сватов! Так что ты держись… Вид изобрази… «А кто вы такой?» Запретное яблочко — оно завсегда слаще.

— Не смогу, Гаш.

— Да кто из нас, женщин, по-настоящему знает, что она может, а чего — никогда!

Мы треплемся как-то лениво и сонно.

И я понимаю, что моя глубокая разведка не прошла мне даром.

Я как в стиральной машине отжата. Устала, словно марафон пробежала. Сорок верст с гаком. Когда-то, на третьем курсе, меня впихнули в команду. С меня хватило одной тренировки.

Нехотя и безвольно раздумываю: а что поделывает мой губернатор?

Получает втык за меня от своей Ангелины?

Или уже просто спит?

И даже в самом страшном сне представить не могу, что именно в этот час он усиленно занимается именно моей персоной. Но совсем не в том смысле, о котором я мечтаю. Без меня меня женит. И, увы, не на себе…

И они там все в его кабинете уже чумные от непрестанного курева и бесконечного кофе.

А он дергает щекой и выдает финально:

— В общем, господа бюрократы… Если этой зимой мы заморозим хотя бы один поселок — полетят головы. Прежде всего моя! Так что все внимание — зиме. Свободны! Захар Ильич, задержись.

Чиновники покидают кабинет, Кочет переходит к столу Лазарева, на котором лежит муляж дедовой картошки. Берет его в руки и с любопытством вертит. Лазарев отбирает у него муляж и водружает на место.

— Ну как у тебя дела с нашей сомовской девушкой?

Кочет зевает:

— С кем? А… С этой? С этой — все нормально. Отослал ей официальное письмо с предложением дать согласие на выдвижение.

— Какое там письмо? Ты что писанину разводишь? Поезжай к ней… Поговори… Объясни по-человечески… В конце концов, как губернатор я лично имею право выдвинуть от себя любого человека.

— Не советую, Алексей. Я понимаю, как тебе не терпится повидать свою подругу…

— Она не подруга.

— Да? А с чего это она с тобой тут у нас утренние пробежечки делает?

— Доложили уже? Да ерунда все это. Просто передала недостающие бумажки из архива академика. Ему еще Брежнев музей обещал. Кстати, я ей даже про мэрство сказать ничего не успел… Умчалась… И не было ничего такого…

— Было — не было, какая разница. Сделают, что было. Языки без костей. Ты же на виду, как прожекторами просвечен. Да и я не собираюсь свою шею подставлять.

— Ты?

— Именно. Стоит показать заинтересованность в этой даме властных структур… И начнется! Администрация губернии проталкивает своих людей… Где свобода волеизъявления? Возможность выбора? То-се…

— А там есть выбор?

— Это я организую. Без проблем. Но никакого особого внимания именно ей! «Одна из многих, одна из равных… Демократия для всех… Пусть победит сильнейший…» И прочая труха.

— А она победит?

— А я на что? Да и у нее ресурс — будь здоров. Только не лезь ты в мои дела. Я ее сделаю… Гарантирую.

— Ерунда какая-то! На кой черт тогда весь этот цирк, когда мы уже сейчас знаем, что она — будет?

Захар Ильич разглядывает его как в бинокль. Через сжатые кулаки. И говорит совершенно искренне:

— Алешенька, ты меня изумляешь. Да у нас любые выборы — цирк!

Через два дня Гаша кладет перед моим носом официальный конверт из канцелярии губернатора. Госпоже, значит, Туманской…

Я взрезаю конверт дедовым ножом для бумаги и тупо изучаю буквально две строки, набитых на принтере. Госпоже Туманской предлагается немедленно выдвинуть свою кандидатуру на пост мэра города Сомова. И подпись «Вице-губернатор З. И. Кочет».

— Что за хрень? — балдею я.

Гаша кланяется мне в пояс:

— С возвышением вас, ваша милость. Не оставьте нас, сирых, державными заботами. Лизка, да мы же теперь как Щеколдиниха даже за электричество платить не будем! Нас с тобой теперь казна прокормит!

Через два часа фельдъегерь на мотоцикле из области вручает мне под расписку осургученный печатями пакет бумаг, килограмма на полтора, с инструкциями, разъяснениями и рекомендациями от областной избиркомиссии, с приложением бланков для налоговой инспекции о моих доходах, личном имуществе и прочей мутоте.