Дарья Истомина - Леди мэр

Девчонка, шмыгая острым носиком, выкладывает и вытряхивает на стол содержимое сумочки и карманов. Я не без интереса рассматриваю и изучаю дешевую косметику, зеркальце, платок, курево, зажигалку, жвачку и даже колоду картишек.

— Ну и наборчик… А помады-то, помады… Прямо на всю Тверскую хватит. Ладно, макияжем займемся в следующий раз. Но никакой боевой раскраски. Являться ко мне умытой. Если я еще раз увижу курево — тебя для меня не существует. Это понятно?

Девочка отвечает невнятно. И несколько озадаченно.

— Первое… Я научу тебя ходить!

— Да я вроде и так не хромая… Хожу…

— Ну-ка… Ну-ка… Пошла-ка по кругу… Расслабилась… Раз-два… Раз-два…

Кыся старательно ходит по веранде по кругу. Ну и, конечно, обезьянничает с походки манекенщиц.

— Стоп! Села! Увы тебе, дева ясная. Вынуждена заметить, что ты совершенно не представляешь, что такое — ходить. То ты топаешь ножищами как новобранец на строевой, то ползешь как беременная мокрица, то гнешься и горбишься, как древняя кочерыжка. Руки болтаются, как у Буратино, коленки врастопыр… А усиленно вилять пятой точкой, Кристина, — это даже не дурной тон, это вообще ни в какие ворота…

— Да я с детства так хожу! Что же мне, самой себе ноги повыдергивать?

— Спокойно! Правило первое: девушка не ходит — она несет себя как хрупкий сосуд, наполненный драгоценной влагой, тайной, известной только ей самой. У каждой она своя. И ее надо найти. Но каждая должна показать не просто мальчику, а всему миру — это иду я, самая красивая, самая удивительная и неповторимая на всем свете… И другой такой нет… И никогда не будет!

— Да не выйдет у меня ничего!

— Ерунда! Главное — знать, чего ты сама от себя хочешь.

Урок у нас проходит весело, на ржачке. Кыся — умница. Все схватывает с полунамека.

Уходя, спрашивает стесненно:

— А в следующий раз можно мне… с подружками?

— Без проблем! — бодро отвечаю я.

Какое-никакое, а занятие.

Колоду карт я оставила себе, сижу, раскладываю что-то цыганское.

Гаша вылезла на веранду с веником, бурчит недовольно:

— Ты чего это шпиенку приваживаешь?

— Да какая она шпионка? Нормальная девка. Забытая только… Мамочкой.

— И Серафима у ней такая. Все они, щеколдинские, одним миром мазанные.

— Да брось ты.

— Есть будешь?

— Да что-то не хочется. Это, видно, от дождя.

— А которую ночь не спишь — тоже от дождя?

— Комары не дают.

— Да не комары, а один комар… тебе спать не дает… Который над своей половиной Франции летает… И сильно жужжит, Лизавета? Докучает, значит? А может, уже и куснул? Во сне оно ведь всякое бывает.

— Гаша…

— Да хватит тебе себя изводить-то! Ну тянет тебя к нему… Так и поезжай. Ты ж ничего про него не знаешь. Может, у него там семеро по лавкам… И третья жена на диване.

— А как я к нему подойду? Что скажу?

— Господи, да найди еще какую бумажку про деда. Мол, недообъяснила.

— Так меня к нему его холуи и пустили! Я и в первый раз на кривой козе подъехала. Второй раз такой номер не пройдет.

— А ты его не в его канцеляриях, ты его на свободе отлови. Как бы невзначай: «Ах, ах, какой приятный случай!» И глаз ему, знаешь, с намеком… Мол, и не случай это вовсе… Если не дурак — поймет. Если не поймет, на кой нам такой нужен?

— Ну и за кого он меня примет?

— Ну тогда картишки мусоль. Что они там «для сердца» показывают?

— Ничего.

— И не покажут! Слушай, а давай я сама в область мотнусь. Поспрошаю там… у женщин… На рынке… в магазинах… Бабы всюду и всегда все знают. Где живет… семейное положение… ходок… или так себе…

— Вот только этого мне и не хватало… Чтобы ты мне еще и личную жизнь устраивала.

— Ты ее уже наустраивала… Без меня.

Агриппина Ивановна подтаскивает к ходикам на стенке табуретку, влезает на нее и извлекает откуда-то из часов заначку — аж триста рублей десятками. Швыряет их на стол.

— На бензин! Да цвет лица хоть сделай! Худоба ты моя затюканная…

На следующее утро — я в области.

Слава богу, хоть дождя тут нету…

Тенистая улица еще совершенно пуста, только дворничиха метет метлой улицу. У тротуара причален мой «фиатик», я небрежно прохаживаюсь рядом. Спрашиваю, демонстрируя почти абсолютное безразличие:

— А может быть, он уже пробежал?

— Не… Тебе правильно сказали. Он тут как часы бегает… Для здоровья… А ты, случаем, не эта… Не террористка?

— Совсем наоборот.

— Понятно. Жалобу подать надо. Бывает. Да вон он чешет, наш Палыч. Только ты не сразу. Тот бугай, что рядом, — охрана.