Дарья Истомина - Леди мэр

— Налей ей водки, Захар.

— Я за рулем, папа.

— В первый раз, что ли?

Максимыч, не поднимаясь из кресла, выдергивает из холодильника пузырь, наливает в полую крышку от кувшина и протягивает дочери.

— Давай.

Серафима, привычно оттопырив пальчик, выпивает.

— Легче тебе?

— Ага.

— Ну а теперь вали отсюда.

— Папа…

— У нас с Захарием свой разговор.

— С каких это пор у вас без меня свои разговоры?

— Давай-давай, нечего мне тут сырость разводить. Да муженьку своему, Степану недоделанному… ничего не ляпни. И ключи от сейфа оставь.

— Я провожу Симочку? На пару слов… Есть вопросы… — спохватывается Кочет.

— Подъюбочные, что ли? Обойдется.

Серафима, оскорбленно пожав плечами, выносится. Кочет смотрит недоуменно:

— Зачем ты так с нею?

— Так тухлые дела, Захар. Я город никому не отдам. Я его держу, держал и держать буду… Покуда жив.

— Ну и держи.

— Как у тебя просто! Знаешь, как нас тут любят… Чуть слабину почуют — сгорит наша щеколдинская лавочка! Симка еще толком и не соображает, что нам эта московская писюха поднести может.

— Вот пусть бы и сообразила…

— Она — не Ритка. Скажи, пожалуйста, какая история? Вот этими вот руками поднимал обеих дочечек. Образование им давал… с дипломами… Чтобы своя — по судейской части, своя — по хозяйственной. Одна как наковальня… была. Земля ей пухом. Ни одним молотом ее не прошибешь. А эта слабовата… Не только на передок… С нервами…

— Может, делом займемся?

— А я и занимаюсь, не заметил? Сколько заберешь? Да уж раскрывай чемоданчик-то! Раз с ним, значит, за своим.

Максимыч отворяет Симкиными ключами сейф с тугими упаковками долларов. Просматривает какие-то записи. Начинает считать на калькуляторе…

Серафима никуда от ворот не уехала, бродит в тоскливом ожидании вокруг своей машины, покуривая. Из ночи, из-за «БМВ», выходит, пошатываясь, супруг ее, Степан Иваныч, в тапочках, плаще поверх пижамы.

— Кто это тебя из койки высвистел? — удивленно оглядывает он прекрасную, как черная лебедица, иномарку.

— Большой Захар. Кто же еще, Степчик?

— Зачем ты опять ему понадобилась, Сим?

— Ты что это рога выставил?

— Да похоже, что есть что выставлять, а? — серьезно спрашивает он.

— Господи, ну опять ты за свое. Ничего и никогда… У меня с ним просто дела. Дела! И ничего больше… — уговаривает его женщина.

— Свежо преданье, Сим.

— Слушай, ну это уже даже не смешно. Я же на работе, Степан Иваныч, понимаешь? На работе!

— Какая там, к чертям, работа? В четвертом часу ночи?

— Да ты что, его не знаешь? Спецзаказ на балычок… То-се… Для банкета… Он же любит руководству задницу лизнуть. Да и мне реклама. Агрофирма «Серафима» всегда на высоте. Не хуже москвичей!

Серафима прекрасно знает, как укрощать бесцветного, похожего на ношеный башмак муженька. То есть закидывает ему голые руки на плечи, напирает грудью, щекочет за ушком и впивается в него губами.

— Двигай домой, Отелло недоделанное…

— А где же этот? Вождь?

— Господи! Да ты что? Еще от стограммовок своих не очухался? В холодильнике деликатесы отбирает. Ну ты что, совсем свихнулся, Степа?

— Пошли домой, Сима.

Поняв, что от муженька нынче никак не избавиться, сплюнув брезгливо, Серафима вталкивает Степана в свою машину, но, прежде чем сесть за руль, оглядывается. И орет, срывая ярость:

— Да захлопни ты свою дырку, придурок!

Оконце в двери проходной, в которое с интересом поглядывал Чуня, с лязгом захлопывается.

А в кабинете оба мужика, старец и «вице», усиленно изображают приязнь. Хотя Максимыч, отсчитывая деньги, болезненно хмурится. Кочет, поглядывая на пачки, которые старец выбрасывает из сейфа на стол, явно веселеет:

— Сколько там лавэ набралось?

— Четыреста кусков. Ты ж давно наличку не выбирал… Пересчитай!

Кочет умело просчитывает пачки, пропуская сквозь пальцы купюры, и бросает их в чемоданчик.

Старик, опершись подбородком о клюку, не без насмешки наблюдает за ним.

— Да… А ведь были времена, Захар. Приезжал к нам в город такой молоденький лектор… от обкома партии… по линии общества «Знание». Такой розовенький поросеночек… в протертых штанцах. Лекции толкал в клубе про достижения социализма. Сколько тебе тогда отстегивали, лектор? Трояк? Пятерку?

— Не кощунствуй. Это святое. Была вера.

— Да где б ты был со своей верой, если бы я тебя не пригрел?

— Этого мало. Нужно еще.

— На что?

— Я же не один. Подходит водой в тюках партия табаку из Ирана. Ее мимо таможни протащить надо. Из типографии в Подмосковье упаковочные материалы выбирать нужно. Ну что мне тебе объяснять, сколько на смазку надо, чтобы не скрипело?