Вера Богданова - Павел Чжан и прочие речные твари

Павел представляет, как люди падают на тротуары, одновременно, будто их отключили от источников питания. Обычно многолюдные Ванфуцзин или Тверскую вдруг накрывает тишина. Все лежат вповалку, и тихо-тихо кругом. Машины продолжают ехать, развозят отключенные тела до пунктов назначения. Может быть, поет реклама, звуки музыки разносятся поверх.

«Наши виниры – высший класс, высший класс…»

Кап.

Павел всматривается в угол между стеной и потолком. Там что-то темное – мокрое пятно размером с ноготь. Оттуда капает, точно оттуда.

Павел встает под ним и ждет, подставив лицо.

Кап.

Он зажмуривается, но капли нет.

Перепонки между пальцами чешутся. Обросли полупрозрачными чешуйками, острыми, как стеклянные пластинки. Какая жуткая зараза, как ее лечить теперь?

Как это – умирать? Ба , ты расскажешь?

Павел видит отца. Исхудавший и седой, тот сидит в углу похожей камеры, согнувшись, сцепив пальцы. Его о чем-то спрашивают,

поддевают мысом сапога, как ветошь на полу,

и он заискивающе улыбается, его так приучили. У него давно нет гордости, зубов, части волос.

Он ждет, когда всё кончится.

Допустим, Павел выдаст им Елжана. Выдумает что-то, лишь бы отпустили.

Но их же всё равно посадят, всех. Будут петь песни хором по утрам.

«Из своей плоти Великую стену…»

Во всех случаях его уволят, причем довольно скоро.

Возможно, и на работу взяли лишь для того, чтобы следить за ним и подобраться к «Контранет»?

«Особое внимание» – так было написано в анкете.

Китай – фальшивка, отец умер, кругом «контрас». Павел им не доверяет.

Управление чипами оказалось не в тех руках. А разве могло случиться по-другому?

Разве для таких вещей бывают «те» руки?

– Шевели извилинами, пока мы корни не пустили.

Швали тоже надоело это кап,

кап

кап

кап.

Капли выдолбили лунку в голове.

– Я шевелю… – бормочет Павел, обгрызая ноготь.

– Не похоже. Сидишь, кота за письку тянешь. Давно бы уже…

– Заткнись!

Шваль лыбится, но умолкает. Облизывает желтые зубы, изучает стену.

Он виноват, он знает.

Еще немного, и вина польется через уши, через нос, пойдет горлом вместе с кровью.

Перепонки почернели полностью.

Немного подросли до средних фаланг,

обхватили пальцы, соединили их друг с дружкой.

Чип напоминает о себе призрачной болью в шее, будто

рыболовным крючком поддели кожу и натянули леску.

И остро тикают часы где-то в стене, нарезают время.

Краснов шуршит за дверью, просовывает пальцы в щель,

рассеивает сумрак оловянным взглядом.

Тс-с-с, тихо, думай, Паша, думай.

Надо вымарать ту фичу отовсюду,

отмотать время назад,

не создавать ее.

Надо помыться.

Интересно, они пофиксили бэкдор?

С пальцев Краснова капает вода.

кап

Они же знали всё, всё про чипы знали,

команды отправляли.

А люди думают: инсульт.

Отец вообще погиб в тюрьме, здесь даже не притворялись.

Кому он нужен, да?

Кому он нужен, чтобы притворяться.

Павел виноват.

Думал, что он – Чжан Фэй [32] Чжан Фэй – военачальник эпохи Троецарствия (?–221), а также литературный персонаж романа Ло Гуаньчжуна «Троецарствие». В главе «Погром на мосту Чанбаньцяо» описывается, как Чжан Фэй в одиночку, одним своим криком обратил в бегство двухтысячную конницу злодея Цао Цао. , а не Чжан Павел,

хитрый, как Сунь Укун [33] Сунь Укун – царь обезьян, китайский литературный персонаж, известный по роману «Путешествие на Запад» У Чэнъэня. ,

злопамятный, как Гоу Цзян [34] Гоу Цзян – герой китайского эпоса, правитель царства Юэ в 5 веке н. э. Он повесил дома под потолком желчный пузырь и лизал его, чтобы чувствовать горечь, которая напоминала бы ему о пережитом унижении. ,

не хватало хвороста вместо кровати

и подвешенного желчного пузыря.

А на деле мышь трусливая, да, Павел, да?

Только с Красновым и можешь разобраться?

Ты виноват, кивает Шваль, но можно всё исправить.

Пустить их всех в расход.

Есть баг, есть чип в шее.

кап

(что-то стекает по стене)

это можно, пока не нашли лазейку,

найдут – будет сложнее

у него у одного есть доступ и решение,

есть знания, талант

возможность

нужно время, совсем немного

он не свинья, не лаовай

не шваль бесправная

он больше не боится смерти

жизнь в постоянном страхе хуже

эй

Павел колотит в дверь

откройте, я вам всё скажу

он помнит с детства, как оно бывает

вокруг плотная тишина, как перед бурей