Шанель Клитон - Когда мы покинули Кубу

Он улыбается.

– Не ожидала? В самом деле?

Я слегка наклоняю голову, признавая его правоту: между нами всегда пульсировало ощущение неизбежности наших встреч.

Такие совпадения – это, наверное, судьба.

– Хорошо. Если честно, я не очень удивлена.

Ник подходит ко мне ближе и понижает голос, так что слышу только я.

– По-моему, тебе жарковато. Не хочешь подышать свежим воздухом?

Я колеблюсь. С одной стороны, мне еще нужно встретиться с советским полковником. С другой – я ведь могу посвятить несколько минут себе самой.

– С удовольствием.

Я иду вместе с Ником на балкон, пригибая голову под тяжестью сотни взглядов. Европейцы тоже любопытны, но относятся к таким вещам куда спокойнее, чем американцы.

Шаги Ника быстры и уверенны. Я любуюсь им: его широкими плечами, длинными руками и ногами, мускулистым торсом, элегантным покроем смокинга.

Чтобы не протянуть руку и не дотронуться до него, мне приходится сжать кулак. Как только мы выходим из зала и прохладный воздух ударяет мне в лицо, я шарахаюсь от Ника в угол балкона и смотрю вниз, облокотившись о перила.

Он становится в такую же позу в нескольких дюймах от меня.

Я жду, что он продолжит говорить с той же ноты, которую взял там, в зале, но его, по-видимому, вполне устраивает молчание. Я между тем успеваю снова акклиматизироваться к его присутствию и придвигаюсь ближе. Теперь его локоть касается моего запястья, его грудь вздымается в унисон с моей, мы дышим в одном ритме.

– Мне этого не хватало, – говорит он наконец. – Хотелось просто побыть рядом с тобой. Когда тебя нет, все очень утомляет.

– Мир в последнее время вообще стал очень утомительным.

– Точно.

– Наверняка в свое время ты и меня находил утомительной.

На его губах появляется слабая улыбка.

– Что было, то было. Ты действительно выжмешь кого угодно. Но скучать по тебе – это еще хуже.

– Ты счастлив? – спрашиваю я, не зная, хочу ли слышать ответ.

Мысль о том, что он страдает, для меня тяжела – как и мысль о страстной любви между ним и женой.

Он пожимает плечами.

– Это правда важно?

Не для таких людей, как мы. Наше понятие о счастье затерялось где-то в гуще политических интриг, заговоров, проблем управления страной и семейных конфликтов.

– Зачем ты уехала из Палм-Бич?

– Ты знаешь зачем. Остаться я не могла.

– Ты вернешься?

– Не знаю. Там вроде бы и дом и в то же время не дом. Вернее, дом, но не мой.

– Ты больше не Беатрис Перес?

– Этого я тоже не знаю. Иногда мне кажется, я с ней вообще незнакома.

– Вот уж не поверю. Ты всегда хорошо в себе разбиралась.

– Меня запутали, – признаюсь я.

– Кто тебя запутал? Лондон?

– И он тоже.

– Полагаю, мне лучше не знать, как ты здесь оказалась?

– Да, лучше не знать.

– Я тщательно прочитывал все сводки разведданных, все газеты. Видел твоих сестер на вечеринках. Думал спросить о тебе… и спросил.

Элиза не упоминала о разговоре с ним.

Он делает глубокий вдох.

– Мне тебя не хватало.

– Мне тебя тоже.

– Вообще-то я наслышан о твоих успехах в покорении европейских сердец.

Я улыбаюсь.

– В этом качестве я орудую не по всей Европе, а только в одном ее уголке.

– Не скромничай. Тобою восхищаются далеко за пределами Лондона. До меня дошли слухи о твоих путешествиях в Париж, в Барселону…

– Я не из тех, кто сидит дома и оплакивает свое разбитое сердце.

– А твое сердце разбито?

Оно, это самое сердце, сейчас бешено бьется, и мне приходится сделать над собой большое усилие, чтобы не опустить взгляд и не посмотреть еще раз на руки Ника.

– Просто фигура речи.

– Разумеется, – отвечает он без запинки. – Тебе нравится?

– Что? Европа? Или покорять сердца?

– И то, и другое.

– Иногда.

– А в остальное время?

– Скучаю по дому.

– По Кубе, по Палм-Бич или по мне?

– По всему, – отвечаю я и все-таки смотрю на его руку: светлого следа от кольца на безымянном пальце нет. Мое терпение лопается. – Ты приехал сюда с женой?

Во взгляде Ника мелькает удивление:

– А я-то все думал, почему от тебя ничего не слышно? Я не женат.

Во мне просыпается слабая надежда, которую я не в силах проигнорировать.

– Вы все еще готовитесь к свадьбе?

– Уже не готовимся.

На секунду мой мир останавливается. Совладав с собой, я спрашиваю:

– Давно?

– С тех пор как я понял, что смогу жениться только на любимой женщине, иначе я буду несчастен. Чтобы «остепениться», мало стать зрелым человеком. Стареть нужно с той, от кого тебе трудно оторвать взгляд, кто во всем будет твоей спутницей. Нечестно давать обещания, если есть хоть тень сомнения, что ты их сдержишь.