Шанель Клитон - Когда мы покинули Кубу

– Ты когда-нибудь задумывалась… – произносит он.

«…О том, что могло бы быть между нами?» – Эти слова повисают в воздухе, невысказанные.

Может быть, и задумывалась.

– Мы никогда не…

– Только раз, – поправляю его я.

В моей памяти, несмотря на прошедшие годы, возникает удивительно отчетливая картинка: мы дети, играющие во взрослых, и я украдкой его целую.

Это было в другой жизни.

Губы Эдуардо кривятся в улыбке: он тоже помнит тот дождливый день и наш тогдашний мир, так непохожий на сегодняшний.

– Только раз, – соглашается он.

Его большой палец опять скользит по моей нижней губе и опять замирает.

– Ты никогда не думала о том, чему я с тех пор научился? – Он произносит это весело, как будто мы с ним играем в одну из тех игр, которыми забавлялись в детстве, однако за его непринужденным тоном и насмешливой улыбкой скрывается серьезность.

Вместо того чтобы сказать то, что следовало бы сказать, я нерешительно киваю. Кажется, будто я вышла из собственного тела и смотрю на нас со стороны. Глаза Эдуардо темнеют, он хватает меня за талию и прижимает к себе, накрывая мои губы своими.

Его поцелуй – это поцелуй человека, который живет словно бы взаймы, потому что знает: война отнимет у него оставшееся время. Он целует меня без колебаний и без угрызений совести. Те его таланты, о которых шушукаются в дамских уборных, очевидно, нисколько не преувеличены. Целуясь с ним, я ощущаю внутри себя нарастание энергии, похожей на смех. Раздувшись мыльным пузырем, веселое щекочущее чувство лопается, и тогда оживает каждая клеточка тела. Сила этого поцелуя заглушает все остальное.

Эдуардо отпускает меня так же внезапно, как обнял. Вместо смущения, охватившего меня саму, я вижу в его взгляде только неизбежность. Оказывается, он давно испытывал ко мне влечение, которого я до сих пор не замечала.

В другой жизни нам могло бы быть очень хорошо вместе.

На губах Эдуардо играет улыбка, глаза глядят удовлетворенно.

– Ты была не очень-то внимательна, – говорит он.

Я делаю несколько ровных вдохов, стараясь успокоиться и привести голову в порядок после одурманивающего поцелуя.

– В этом деле ты оказался таким, каким тебя описывает молва.

Эдуардо благосклонно улыбается.

– А ты оказалась такой, как я ожидал.

Значит, это был не просто импульс.

– Нет, не просто, – отвечает он, и я понимаю, что высказала свою мысль вслух.

– Я… Я не…

Я не воспринимаю тебя так. Я не хочу еще сильнее усложнять свою жизнь. Несколько минут назад эти слова были бы правдой, но теперь он поцеловал меня, и я поняла, что недооценивала его. Постоянно думая о Кубе и о Нике, я видела в Эдуардо только друга и посредника между собой и ЦРУ. А он мог бы быть чем-то гораздо большим.

Он и сам это знает. Его взгляд заострился, а на губах остался легкий след моей помады.

– Подумаем об этом, когда я вернусь.

Он уходит, не оборачиваясь. Я стою на балконе одна, сама себя обхватив руками. Губы онемели от поцелуя, на сердце тяжело оттого, что Ник меня обманул и что он, возможно, видел, как Эдуардо вернулся в зал с моей фирменной красной помадой в уголке рта.

Чтобы перевести дух, я запираюсь в кабинке туалета. Хочется заплакать.

Прятаться весь вечер я не могу, однако не могу и присоединиться к остальному обществу: тогда придется как ни в чем не бывало смотреть на Ника и на его невесту. Надо уговорить родителей уехать. Зря я не ушла вместе с Эдуардо.

Этот вечер без преувеличения можно назвать катастрофой.

Сидя в кабинке, я слышу разговоры входящих и выходящих женщин. Обо мне никто не упоминает.

Наконец, становится тихо: не слышно ни болтовни, ни шума воды. Я расправляю плечи и, собравшись с силами, открываю дверцу… которая неловко захлопывается у меня за спиной в тот момент, когда я застываю на месте.

Невеста Ника сидит на стуле и смотрит прямо на меня.

Я озираюсь, ища взглядом хоть какую-нибудь союзницу: сестру, знакомую или, на худой конец, вещь, на которую можно было бы отвлечься. Но в комнате нет никого и ничего, кроме нас двоих.

– Я уже довольно давно хочу с вами поговорить, – говорит невеста Ника вместо приветствия. В голосе элегантная напевность, лицо непроницаемо. – Мне, наверное, следует признаться, что Ник не собирался сегодня сюда идти. Но я узнала, что вы здесь будете, и подстроила нашу встречу из своеобразного любопытства. Правда, честно говоря, все вышло не совсем так, как я ожидала. Он не должен был так явно выказывать свои чувства.