Шанель Клитон - Когда мы покинули Кубу

– Кубу?

Я киваю.

– Иногда возникает, – говорит он, помолчав.

– У меня тоже. Каждое утро я просыпаюсь здесь, и мне кажется, что она стала чуточку дальше.

В таких вещах мне легче признаваться Эдуардо, чем своим родным. Для нашей семьи разговоры о Кубе болезненны. Смерть Алехандро мы вообще стараемся не упоминать. Для родителей трагизм этого события усугубляется еще и тем, что они порвали все связи с моим братом, когда он начал участвовать в сопротивлении режиму Батисты.

– Я боюсь, что начинаю забывать Алехандро, – говорю я. – Однажды я проснулась ночью и не смогла вспомнить его голос, его смех. Все наши фотографии остались в Гаване. Вдруг однажды я забуду и то, как он выглядел?

Эдуардо сжимает мою руку.

– Твои чувства нормальны. Особенно здесь, вдалеке от дома: от мест, где он жил, от вещей, которые он любил.

– Пожалуй.

Мне не хочется в этом признаваться, но, с другой стороны, такая ситуация даже немного облегчает для меня боль потери: тень брата не встречает меня в каждой комнате нашего дома и на каждом углу нашей улицы.

– А ты его помнишь? – спрашиваю я.

На красивом лице Эдуардо появляется грустная улыбка.

– Да. Я помню, как мы в детстве носились по городу, как влюбились в одну и ту же танцовщицу из «Тропиканы». Я из кожи вон лез, чтобы завоевать ее, но, естественно, против Алехандро у меня шансов не было. Может, она не могла устоять против его фамилии, а может, против его дьявольского обаяния.

Я улыбаюсь.

– Он действительно был очень обаятелен. Правда, после нападения на президентский дворец сильно изменился, перестал смеяться, как раньше.

В борьбе за будущее Кубы моему брату приходилось убивать, но при всей страстной преданности своему делу в глубине души он оставался добрым. Он был не из тех, кто может отнять у человека жизнь и потом не мучиться.

– Ты чувствовал себя не так, как он, да? – спрашиваю я.

Эдуардо заправляет мне за ухо прядь волос.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты участвовал в попытках отстранить Батисту от власти, теперь борешься против Фиделя. Но ты никогда… – я подыскиваю нужное слово, – не терзался из-за этого. Как тебе удается одновременно верить в наше движение, в кубинскую демократию и при этом не испытывать ненависти к тому привилегированному обществу, которое породило все проблемы Кубы и частью которого мы являемся?

– А тебе как это удается?

Мне никогда не был свойствен идеализм, присущий моему брату. В отличие от него я, при всех моих претензиях к Батисте, никогда не говорила резко о нашей семье. Я не считала нас невинными агнцами, но и злодеями не называла тоже.

– Наверное, мне помогает мой прагматизм, – отвечаю я.

– Ты стремишься выжить: ради себя самой, ради семьи, ради страны. Я тоже. Я понимаю: чтобы отстранить Фиделя от власти, потребуются все силы, какие у меня есть. С остальным я разберусь потом.

– Когда-нибудь нам за все предъявят счет.

Эдуардо улыбается.

– Непременно предъявят. Фокус в том, чтобы найти того, кто этот счет оплатит.

После встречи с мистером Дуайером я всю неделю живу насыщенной светской жизнью, остро ощущая контраст между двумя сторонами своего существования. На публике я беззаботна, но, если изредка мне удается побыть одной, я с волнением жду вестей от человека из ЦРУ. Мать не дает мне покоя своими бесконечными попытками выдать нас с Изабеллой замуж. Особые надежды она возлагает на День святого Валентина.

Все, кто имеет в обществе Палм-Бич хоть какой-то вес, отмечают этот праздник одинаково: участвуют в бале, на котором собираются средства в пользу Американской кардиологической ассоциации. В прошлом году кампанию возглавляла сама Мейми Эйзенхауэр, а в списке гостей были члены блистательной семьи Кеннеди, телеведущий Эд Салливан, спортсмены уровня Джо Ди Маджо и другие знаменитости. Разумеется, мама решила, что для ее дочерей это мероприятие – идеальная возможность «на мужчин посмотреть и себя показать». Ну и позаниматься благотворительностью, разумеется. В этом году председательствует жена богатого промышленника, немеркнущая звезда светского небосклона Палм-Бич. Бал проходит с небывалым размахом, и мама считает, что от этого вечера зависит наше будущее. На всех присутствующих мужчин она смотрит широко раскрытыми расчетливыми глазами, как будто держит в голове таблицу, где прописаны невероятные суммы, которыми выражается капитал каждого из них, а рядом указано семейное положение. Поиск мужей для нас занимал маму уже на Кубе, но здесь это стало ее основным делом.