Джулия Клэйборн Джонсон - В другой раз повезет! [litres]

– Ерунда! Я любил бы тебя по-прежнему!

– Ты и правда в это веришь? Я-то думала, ты умнее, чем кажешься…

Мы скрестили гневные взгляды и молча испепеляли друг друга. Наверное, до сих пор стояли бы, если бы между нами не пробежал запоздавший игрок. Эмили очнулась, вспомнила про письмо и резко протянула конверт. Я поднял руки и отступил на шаг, чтобы его не касаться. Эмили сделала точный змеиный выпад и засунула письмо в мой задний карман. Потом кинулась к «Пирс Эрроу», села за руль и, глядя на меня сквозь лобовое стекло, вставила ключ в зажигание и завела мотор. Конверт выпал из кармана, я его подобрал. Он был довольно пухлый. По прямоугольной выпуклости я понял, что внутри деньги.

– Эмили! – окликнул я. – Неужели я заслужил?..

– Конечно, заслужил, – ответила она, переключая передачи. – Это чаевые. За хорошую работу.

Потом нажала на газ и дала задний ход, даже не посмотрев в зеркало. Чуть не врезавшись в такси, вырулила на дорогу и скрылась из виду.

Я рухнул на скамейку и открыл письмо. Пачка стодолларовых купюр, несколько двадцаток. Для Эмили, вероятно, как пятицентовая монетка, которую я вручил долговязому парнишке на аэродроме несколько недель назад. На дне я нашел мамино кольцо. Деньги сунул в карман, чтобы не мешались, и вытряс колечко на ладонь. Странно… Мамино было из розового золота, а это – желтое. Тоже с мелкими зазубринками и царапинами после долгих лет носки, но без памятной надписи внутри.

Это не кольцо мисс Пэм! Разумеется, я был в ярости: Эмили так торопилась убраться подальше от меня и от Рино, что перепутала и подсунула мне свадебный подарок Арчера!

Вернувшись на ранчо, я пошел к Максу и сообщил, что мои родители внезапно заболели неизлечимой болезнью, поэтому я должен немедленно ехать в родной Теннесси. Звучало вполне правдоподобно – в те времена вакцинация была не особо развита, и люди часто гибли целыми семьями от какой-нибудь напасти. Я даже не сильно наврал. Я сравнительно недавно узнал, что родители мертвы и их состояние лечению действительно не подлежало.

Маргарет дала мне в дорогу сэндвич, чтобы я перекусил в поезде. Мой любимый – с сыром и салями. Я попытался выразить благодарность, однако вид у меня, вероятно, был убитый, потому что, вручив мне сверток из восковой бумаги, Маргарет в последний раз взяла меня за подбородок и сказала:

– Ох, Вард! Милый, милый мальчик! Мне ужасно жаль! Удачи тебе, дорогой!

С этими словами она поцеловала меня в лоб и отпустила собираться.

Сэм отвез меня в Рино. Он направлялся в конюшни Тэда Бейкера взять лошадь напрокат, пока они не купят новую взамен Пельменя. Со стариной Пельменем никто не сравнится, однако жалкое подобие они приобрели легко и довольно дешево.

На вокзале Сэм вышел из «Шевроле», чтобы обняться на прощанье.

– Буду скучать, дружище! – сказал он. – Без тебя не дело…

– Макс и Маргарет и мне быстро найдут замену…

– Замену тебе? Ни в коем разе!

Это была наша последняя встреча. Я часто думаю – если бы я не встретил Сэма, выучился бы я в университете и вообще справился бы с жизненными трудностями? Маргарет как-то призналась, что они с Максом наняли Сэма вовсе не за эффектную внешность – им понравился один его ответ. Когда его спросили, что он умеет делать, Сэм сказал:

– Починю, ежели сломалось.

Никогда не слышал более точного описания своей профессии! Мама всегда мечтала, чтобы я стал врачом, однако в конце концов я решился пойти в медицинский именно потому, что хотел походить на Сэма Виттори.

А годы на ранчо я по праву считаю своим первым образованием. Если бы не полученный там опыт, вряд ли я справился бы с дальнейшим…

Когда я только прибыл в Рино несколько лет назад, я сложил свои скудные пожитки в чемоданчик, купленный в секонд-хенде перед отъездом на плотину Гувера. А в последний день я упаковал туда ковбойские шмотки и оставил в мужском туалете на вокзале. Пусть кто-нибудь найдет им лучшее применение. Я тогда поклялся, что никогда в жизни больше не надену синие джинсы. Когда в шестидесятые годы в джинсу облачились все от мала до велика, медсестра Ханна (та самая дикарка Ханна, которая ездила верхом на пони с сестренкой Джуди) меня уговаривала тоже купить себе пару. Я наотрез отказался. Когда она спросила, чем вызвана моя ненависть к моде, я расправил плечи и процитировал Цеппелину:

– В них же не сядешь! Жмут так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Это была своего рода шутка. Как видите, я из тех, кто усыхает с возрастом. И тут Цеппелина была права! Когда ты сморщенный, как изюм, ты в любой одежде выглядишь на сто лет, даже в джинсах.