Джулия Клэйборн Джонсон - В другой раз повезет! [litres]

Проверил, пуст ли барабан.

Потом уснул.

Наутро дочиста выгреб солому из стойла Пельменя и постелил свежую. Вымылся и пошел в дом накрывать завтрак. Маргарет не спрашивала, где я пропадал накануне. Никто не спрашивал, да и я ничего не говорил.

Перемыв посуду после еды, я уселся на приступку под кухонным окном и смотрел на грифов, которые кружили над сусликовым полем. Вышла Маргарет, присела рядом, обхватив за плечи.

– Знаю, ты очень его любил! – сказала она. – Пельмень был хорошим малым…

Я боялся расплакаться, поэтому долго молчал. Потом спросил:

– Можно взять микроавтобус?

– Зачем?

– Поеду в город за сапогами.

– Наконец-то! – воскликнула Маргарет и поднялась.

Вернулась она с ключами от «Шевроле» и ослиной башкой.

– Забери заодно это чудище! В тоску вгоняет. Уставится своими глазищами…

– А что с ним делать?

– Сам решай, – сказала Маргарет. – Я тебе полностью доверяю.

Она торжественно возложила руку мне на макушку в знак благословения и отправилась в дом ощипывать куриц к обеду.

Я сунул ключи в карман и сидел, обняв нещадно потрепанную и брошенную на произвол судьбы ослиную морду. Куда ж ее девать? Если отвезти обратно в университет, спросят – откуда взял. Оставлять на пороге – как-то нехорошо. К тому же ее наверняка сразу выкинут, взглянув на плачевное состояние. Грустно…

И я решил положить конец и своим, и ослиным страданиям. Отнес башку на задний двор и кинул в железную бочку, где жгли мусор. Выудил из кармана дядино письмо, несколько раз перечитал и скрутил в длинную трубку – получился факел для погребального костра. Я смотрел на горящую маску и думал: «Что-то есть в обряде сожжения. Наглядно видно, как дух умершего покидает землю и уходит на небо». Ритуальный костер слегка облегчил прощание с Пельменем и, как ни странно, с родителями тоже.

Когда огонь окончательно затух, я поехал в Рино. Плана действий у меня не было. Просто хотел переговорить с Эмили до того, как она меня бросит. Выяснить – Нина мне врала насчет Арчера или это я себя обманываю?

Мне посчастливилось наткнуться на «Пирс Эрроу» у одного из игральных домов у железнодорожного вокзала. В казино наверняка был Арчер – ведь Эмили ненавидела азартные игры, однако я все равно припарковался рядом с их машиной, сел на скамейку неподалеку и стал ждать.

Несмотря на ранний час – еще не было и полудня, – заведение ломилось от посетителей. Высокие стеклянные двери были распахнуты настежь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Наружу вырывался шум и сигаретный дым. Гвалт стоял невообразимый: крики торжества и разочарования, пиликанье игровых автоматов, треск рулетки и стук шарика по ячейкам. Я ждал не зря – из банка напротив вышла Эмили и направилась к автомобилю. В персиковом костюме, которого я раньше никогда не видел, и туфлях на высоком каблуке. Дамская сумочка дополняла наряд – «воскресно-выгребной», как говорили мы с Сэмом в таких случаях.

Я встал и окликнул:

– Здоро́во, Эм!

Заметил конверт с надписью «Варду» у нее в руке. Буквы были печатные и большие – я разглядел даже от скамейки. В тот момент мне стало ясно как день – все кончено.

Она рылась в сумочке в поисках ключей. Услышав мой голос, резко повернула голову:

– Ой, Вард… Какая неожиданность…

Она больше обрадовалась бы скорпиону на подушке. Стояла, звеня ключами и оглядываясь на машину, словно планировала сбежать.

– Что это у тебя? – спросил я, указывая на конверт.

Я еще не был готов сдаться.

– Это? – Она немного помялась, затем протянула конверт. – Собиралась завезти на ранчо по дороге. Но можно отдать и сейчас.

– По дороге куда? – спросил я, не притрагиваясь к письму.

Она сделала глубокий вдох и выпалила на выдохе:

– Обратно в Сан-Франциско!

Все было понятно, но я не удержался:

– Если ты покинешь Неваду сейчас, на развод придется подавать заново.

– Послушай, Вард…

Я ее перебил. Решил, что будет менее больно, если я сам это скажу:

– Дай догадаюсь, Эмили! Ты вернулась к Арчеру?

Ее молчание было исчерпывающим ответом.

– Я недостаточно хорош для тебя, да? – спросил я.

Голос предательски сорвался, я пожалел, что не могу провалиться сквозь землю, до того мне стало стыдно.

– Я этого не говорила! – сказала Эмили.

– И так понятно…

Повисла пауза, затем Эмили произнесла:

– Мы ведь оба играли, правда? Как в кино…

– Я не играл, Эмили.

– Еще как играл, Вард! Ты ведь понимал, что у нас нет будущего. Что было бы через десять лет? Порция была бы, как ты сейчас, ты – как я, а я – старуха старухой.