Синтия Д'Апри Суини - Гнездо [litres]

Стефани очень хотела, чтобы этот день закончился, первый из трех раздражающих, но обязательных дней ориентации сотрудников. Корпорация, которой она продала свое агентство, левиафан со штаб-квартирой в Лос-Анджелесе, представляющий индустрию развлечений – кино, телевидение, музыку – и искавший спеца по литературе в нью-йоркский офис, настояла на обучении. Стефани знала, что это лишь первое из множества раздражений, которые ей придется претерпеть после того, как она столько лет управляла своей конторой с любимыми, пусть и не от мира сего, сотрудниками. Она пыталась быть терпеливой, но все это было полным бредом – айсбрейкинг, групповая динамика и семинары по сексуальному харассменту. Какое отношение все это имело к ней или ее сотрудникам? Они уже умели вместе работать и делали это хорошо, потому что всех и каждого Стефани отбирала вручную за особые интеллектуальные таланты, за разборчивость и, самое главное, за их способность сработаться с ней.

Шерил (представившаяся как консультант по человеческому капиталу, что вызвало первый за утро смешок у Стефани и ее давней помощницы Пилар) прогоняла их через второй айсбрейкинг за утро. Первый прошел хорошо. Это была старая добрая классика, «Две правды и ложь». Стефани уже проходила это несколько раз, на конференциях и собраниях, когда всем приходилось по очереди вставать и зачитывать три утверждения о себе: два правдивых и одно ложное, а остальные должны были догадаться, где что. Стефани всегда говорила одно и то же.

«Я снималась в фильме, получившем «Оскар» (Правда. Когда ей было семнадцать, она работала в Куинсе на кейтеринг, который обеспечивал съемочную группу «Славных парней» . Однажды она заметила, как на нее пялится из-под полей панамы Скорсезе, пока она вытряхивает салат из огромного пакета на белый пластиковый поднос. Она ему улыбнулась. Он подошел, взял со стола четыре овсяных печенья и спросил: «Хочешь в кино сняться?» Отправил ее к парикмахеру и гримеру и взял в сцену в «Копакабане». Восемь дублей, все за один день. Она несколько часов простояла, шатаясь на высоких каблуках, в тесном платье из золотого ламе и палантине из черной норки, с закрученными башней в милю высотой волосами. Именно ее рыжие волосы и понравились Скорсезе; он поставил ее впереди по центру в кадре, где Рэй Лиотта ведет Лорейн Бракко вниз по лестнице к их столику)».

«Я могу заколоть свинью (Правда. Старшеклассницей она прожила одно лето на ферме у дяди в Вермонте. У нее был летний роман с сыном местного мясника, и она целыми днями сидела на металлической табуретке, глядя, как ходят под белой курткой его лопатки, завороженная тем, как умело он разрубает блестящие бока говяжьих или свиных туш. Он научил ее резать вдоль жира, делать цыпленка табака, делить ковалочек на рульку и окомелок. Ночами они ездили по городу в его пикапе и пили «Уайлд Терки» из крошечных пластиковых стаканчиков в цветочек, парковались у озера и трогали друг друга, пока не начинала кружиться голова. Она подносила его крепкие руки к лицу и вдыхала; эти запахи для нее до сих пор были связаны с жаркими новоанглийскими ночами: кастильское мыло и монетки, медный запах животной крови)».

«Я родилась в Дублине, в Ирландии (Ложь. Она родилась в Бейсайде, в Куинсе, но с ее волосами и зеленовато-карими глазами вполне могла бы и в Дублине)». Никто никогда не угадывал, что ложь – это про Ирландию; все всегда ставили на свинью.

Первый участник, который в то утро встал перед всеми и зачитал свои правды и ложь, был недавно нанят в группу интерактива. Худой, чуть за двадцать, в винтажном кардигане и очках как у Кларка Кента, увеличивавших его размазанную подводку. На левом предплечье у него была татуировка в виде кальмара. Он сутуло поднялся и представился:

– Привет. Я Гидеон. В общем, вот.

Он сунул руки в карманы и стал читать с листка, лежавшего перед ним на столе, быстро и монотонно:

– Я чуть не умер от передозировки таблетками. Я чуть не умер от потери крови. Я чуть не умер от эротического самоудушения.

– Стоп, стоп, стоп! – Шерил вскочила и замахала руками, прежде чем кто-либо успел ответить. – Гидеон, спасибо за откровенность, – она сделала секундную паузу, – но, наверное, я должна была чуть уточнить направление. Мы хотим, чтобы вы рассказали о себе что-то интересное , но не настолько личное. И, пожалуйста, ничего, имеющего отношение к сексу. Думайте о профессиональном .

– Извините, – сказал Гидеон, лениво пожимая плечами. – Клиническая депрессия и мысли о самоубийстве встречаются гораздо чаще, чем думает большинство, но и то и другое – важная часть меня.