Альфред Дёблин - Пощады нет

Вы справили уже первое десятилетие своей свадьбы, — сказала она однажды, — а все еще молоды и влюблены, не желаете ни с кем знаться и закрываете свои двери. Слава богу, что вы начинаете жить по-иному, особенно ты, Карл. Ты даже и меня больше знать не хочешь.

И обнимая Юлию, свою дочурку, она заглядывала ей в глаза. Карла это кольнуло, но ему ничего не оставалось, как кивнуть и улыбнуться.

Ничего особенного не случилось, но, как вскоре что-то все-таки произошло. Когда Карл и Юлия сидели порой вечером у себя, мирно болтая о всякой всячине, казалось, что кругом разлит нерушимый мир; он встал, целовал ей кончики пальцев, она задумчиво смотрела ему вслед; он сегодня придет ко мне, что за странный человек, чему только я ни научилась за время нашей совместной жизни, но кто сказал, что он всегда должен повелевать? В первое время замужества мне было сладостно и смешно отдаваться во власть чьей-то силы, позволять возиться с собой, как с грудным младенцем, как говорила мама, а теперь я не хочу этого больше, почему ему не брать меня такой, какая я есть? А какая я в сущности? Будь я работницей, я бы скорей могла это определить — я была бы свободна.

Она лежала в объятиях этого сильного человека, и тут начинался хаос: меня обнимает мой муж, это Карл, и меня обнимает мужчина, которого я не знаю. Мы еще не поженились. Хочет ли он, чтобы мы были мужем и женой? Нет, кажется, ему это совсем не нужно, ему нужно вести свою овечку на веревочке. А может быть, мы должны прожить еще десять лет прежде, чем он женится на мне?

И она стала избегать ночных встреч, они слишком волновали ее, вызывали слишком много горечи, она боролась с ним и с собой, она снова укусила ему губу, она знала, несмотря на темноту, — теперь он улыбается. Он гладил ей шею, все было напрасно, она упорствовала, а если он все-таки брал ее, она плакала, чувствуя себя обесчещенной, униженной, что он с ней делает! И он не в состоянии был проникнуть в тайну этого мокрого от слез лица, которое отворачивалось от него.

Он держал в своих объятиях ее — свою жену, свою собственность, венец своей жизни, но это уже не было то чудесное существо, которое дано было ему для обожания, не золотое облако, спустившееся к нему с неба, это была только дрожащая Юлия. Та самая Юлия, которая стояла у окна, которая дразнила его, издевалась над ним, — он должен удержать ее, она ускользает от него! Он хотел вызвать к жизни прежнюю мечту, он держал Юлию в объятиях, прижимался губами к ее губам, но она отворачивала лицо — мечта ускользала. Уйдя к себе в комнату, он неподвижно лежал на спине, с улицы доносился шум автомобилей. Жизнь шла своим чередом, несмотря на кризис. Но что-то все-таки изменилось.

Это были их последние любовные встречи. Без единого слова с обеих сторон они прекратились. И это был факт. Это был ломающий основы, осязаемый и в то же время непостижимый факт, выросший из мнимой пустоты их чувства, он заполнил пространство между стенами их жилища, постоянно витал около детей, над мебелью. Никто этого не видел, но стоило открыть дверь, как это сразу же настойчиво давало себя чувствовать. Карл знал, что на этом дело не кончится.

Но он все-таки испугался, когда в одно воскресное утро, садясь ровно в девять часов к столу, услышал: барыня еще спит. Она спала сегодня, в воскресенье. Это был его день. Нет, он никому не позволит нарушать порядок в своем доме, он не станет потакать Юлии, достаточно ему тяжело уже вне дома. Он напился кофе один, встал, позвонил горничной и начал с ней хозяйский воскресный инспекционный обход квартиры; перепуганная девушка хотела разбудить барыню, но он безмолвно покачал головой. Мимо комнаты Юлии, погруженной в тишину, прошли, не заходя; Карл сказал, что сюда можно будет заглянуть после обеда. В музее он дотронулся до руки своего жестяного рыцаря: как тебе нравится это, старина? Затем, против всяких правил, он решил зайти в детскую, но не с тем, чтобы проверить, все ли в порядке, нет ли где пыли, не потрепана ли обстановка, а чтобы посидеть с детьми.

Девочке, Юлии-младшей, было одиннадцать, мальчику, Карлу-младшему, — девять лет. Коридор, в который выходила детская, устлан был толстой дорожкой, дверь стояла открытой, Карл слышал голос фрейлейн. Фрейлейн читала о короле «Синяя Борода», у которого было много жен и который убивал их одну за другой, пока не попалась ему одна очень хитрая жена: она раскрыла его дьявольский план. Карл дослушал сказку до конца, он слышал, как Юлия-младшая часто перебивала фрейлейн, ей не терпелось, она сердилась: