Альфред Дёблин - Пощады нет

Но вот в последние годы стало твориться что-то непонятное. Как не знает чужестранец, идущий по заботливо убранным улицам города, о том, что происходит за фасадами домов, хотя о многом можно прочесть в газетах, так не замечает он и зловещей тени, которая в последнее время омрачает победоносную красоту этого города. В стране, столицей которой был этот большой город, существовали, разумеется, и разные партии, и так как страна обладала высоко развитой индустрией, то была и своя рабочая партия. Рабочая партия существовала уже давно, как и все в этой стране, она была прекрасно организована, общеизвестны были ее требования, которые она провозглашала и распространяла, как верноподданная партия воинственного государства, она, наравне с другими, муштровала свою молодежь. В последнее десятилетие она, ввиду роста индустрии и устойчивости международного мира, все глубже и глубже врастала в те слои населения, которым, в сущности, она должна была бы себя противопоставить. Но вот, в стране, главным образом в столице, появились элементы, недовольные существующим положением вещей. Все чаще и чаще встречались люди, которые не только ссылались на давно утратившие силу слова из партийной программы, толковавшие о «действии», но прямо переходили к этому «действию». Вопросы бедности и богатства, конечно, далеко еще не были разрешены. Но все-таки рабочая партия добилась уже социального страхования на случай старости, болезни, безработицы. Строились убежища для бездомных, дети бедняков — о, конечно, не все! — посылались на летние каникулы в детские колонии, народу даровано было право известного участия в органах государственного самоуправления на основе имущественного ценза. И вдруг, несмотря на все эти успехи, маленькая кучка людей втемяшила себе в голову, что надо разрушить существующий порядок. Люди эти утверждали, что с государством победоносного короля невозможно никакое соглашение, а так называемые свободы, дарованные этим деспотом и преемником всех прежних деспотов, нужно употребить на то, чтобы загнать государство в тупик. Они высмеивали все представительные организации этой страны, называя их работу игрой в солдатики.

И вот произошла вспышка. Один крупный капиталист, известный в последнее время своей широкой благотворительностью, прервал летний отдых и вернулся в свой городской особняк, чтобы присутствовать на освящении дома для престарелых, построенного на его средства. Дом был уже отделан до последней детали, власти решили обставить торжество открытия благодарственными речами и распределением медалей, и вдруг, в одно прекрасное утро, от взрыва, который был сначала принят за взрыв светильного газа, взлетает в воздух половина фасада особняка жертвователя, и сам он получает тяжелые ранения!

Только счастливая случайность дала возможность в тот же день задержать двух мужчин, подозрительно возившихся около особняка. Газеты полны были сообщений о подробностях широко задуманного заговора, в котором, по установившемуся обычаю, обвинялись также организованные рабочие, тем самым поставленные в необходимость оправдываться. Читатели газет, которым надоели в это скучное лето бесконечные банковские скандалы, подлоги, дискуссии о повышении налогов, с жадностью набросились на сочную главу об одичании Запада, столь благодарную тему для непосредственных философских размышлений и ярких описаний из жизни преступного мира.

В эти дни Карл регулярно встречался на рынках со своим долговязым другом, только друг не очень-то был расположен к разговорам. А Карлу как раз ужасно хотелось знать, какое впечатление произвела мать на Пауля и не представила ли она его, Карла, как очень уж несовершеннолетнее дитя. Он опасался, что это именно так, и потому-то, видно, Пауль избегает его. А Карл очень тосковал по нем. Часы, проведенные с Паулем, были всегда лучшими его часами на протяжении дня. Ему доставляло радость уж одно сознание, что Пауль находится на том же рынке, где он, пусть даже в другом месте. И настоящая мука было видеть, как Пауль проходит мимо, словно они и не друзья вовсе, не подлинные закадычные друзья. О, если бы он мог узнать истинные мысли Пауля о нем!

Как-то в обед, после закрытия рынка, Пауль, напевая что-то, неожиданно, как раз в ту минуту, когда Карл надевал свою куртку, подошел к нему сзади. Они уселись в большом трактире около рынка. Здесь обедало много рыночного народу. Утром сегодня Карл не думал, что это будет такой счастливый день. Он сидел за столом рядом с Паулем, он мог сколько хотел смотреть на него, на его низкий лоб, на белокурые вьющиеся пряди, спадавшие на лоб, на длинные светлые ресницы, на мягкую шелковистую линию его бровей и на строгий и красивый прямой рот с пушком пробивающихся усиков. Они ели, пили, изредка перебрасываясь словом-другим. Через полчаса они вышли из шумного с нависающим потолком трактира, не носившего и следа внешней красоты, но как будто пронизанного сиянием.