Альфред Дёблин - Пощады нет

— Он сразу же и вложил деньги в свою фабрику, — со страху бессовестно врал старик, — а меня, пользуясь моей неопытностью, заставил заключить с ним договор, по которому я — вы только представьте себе! — стал совладельцем его фабрики. И я, конечно, положился на его честное слово.

— Итак, здесь налицо использование тяжелого положения, — определили друзья, хотя сами по уши погрязли в подобных делах.

Слишком активно впутываться в это все-таки опасное дело никому не хотелось, ибо у кого теперь рыльце не в пушку, и благоразумней поэтому держаться в тени. Но на такой крик души нельзя было не откликнуться. Друзья майора, один — служащий министерства, другой — офицер и третий — крупный помещик, родственник жены майора, выслушав старика, обещали подумать, что можно сделать. — Деньги, — сказали они убитому горем майору, — во всяком случае, надо считать потерянными. Если Карл прибегает к такому маневру, значит его уж здорово прижало. Тем не менее, попытаться что-либо вырвать у этого закоренелого прохвоста можно. У этой черни, у купцов, — мошенничество сидит в крови; с этой сволочью можно справиться только с помощью прокурора. Прохвост Карл, этот человек из семьи ничтожнейших ремесленников, втерся к ним в доверие, а теперь осмеливается так себя вести! Его надо проучить и показать ему, с кем он имеет дело.

Быстрей, чем Карл ожидал, грянул контрудар майора. А Карл полагал, что майор уже прикончен. Началось с пустяков. Прежде всего, перепуганный доверенный сообщил Карлу, что циркулируют слухи о неплатежеспособности их фирмы. Доверенный слышал это от конкурента Карла, правда, теперь каждый распускает такие слухи о своих конкурентах. Затем на письменном столе у Карла оказался однажды какой-то заносчивый бульварный журнальчик с дурацким рассказом об одной курьезной мошеннической проделке. Назывался рассказ «Кто кого обжуливает?» Это была история с майором, изображенная в виде картинки нравов из жизни высшего общества. Партнером «богатого купца» был вымышленный «молодой флотский лейтенант».

Карлу захотелось поделиться с кем-нибудь этой историей. Он вызвал к себе на фабрику брата. Дал ему прочитать рассказ. Затем пояснил ему смысл этого пасквиля. Толстяку о многом приходилось слышать впервые. Доподлинно уж, в этих аристократических кварталах, где живут богачи, пахнет совсем иначе, чем там, где он работает. Что это? Почему так равнодушно говорит об этом его брат? Ведь это форменное жульничество. Касайся это кого-нибудь другого, Карл назвал бы это подлостью. Толстяк был ошеломлен. Карл потешался над ним:

— Ты сидишь, друг, у себя в аптеке и мирно, и скромно продаешь там людям свои пилюли. Ты думаешь, деньги на дереве растут? Ты думаешь, мы живем в райских кущах? У нас здесь довольно-таки поганая дыра. Почему не признать этого?

— А ты учел… — Эрих запнулся, он никогда не представлял себе Карла в тисках денежных затруднений, да и потом — все эти люди, хватающие друг друга за глотку! — Ты учел, что это опасные люди?

— Я им заранее зажал рот, они ничего не могут сделать, иначе они не выступали бы с такими наивными вещами. Если хотят предпринять что-нибудь серьезное, — но на это они не решатся, — то пусть подают в суд, а там так легко не отвертишься.

Эрих был поражен.

— До чего же вы злы все.

Это порадовало Карла.

— Майор попался мне в плохую минуту, ему не повезло, но он от этого не издохнет, я подбросил ему здоровый кусище. А газетным писакам я заткну рот несколькими бутербродами.

— А с тобой, Карл, что с тобой будет?

— Честно говоря, не знаю. Я рассчитываю на то, что и другим не легче. Не сомневаюсь, что я не слабей и не наивней моих конкурентов.

Карл встал и энергично зашагал по кабинету.

— Это хорошо, Эрих, что тебе пришлось заглянуть в нашу жизнь, ты видишь, что у нас тут творится. Каждый мчится во весь опор, а отстающий достается на растерзание собакам. Если бы ты видел, что делается в банках. Они непоколебимы и неприступны, поскольку они еще дышат. Они рады бы обречь нас на голод, держа нас на расстоянии пушечного выстрела. Возможно, что им это удастся. Пусть продолжают в том же духе. Охотники за дивидендами.

— Боже ты мой! Мне и не снилось что-либо подобное.

— Главное — не терять спокойствия, парень, никаких недоразумений. Лавочка еще в ходу, слышишь — стучит еще! Мы сократим наши расходы. Юлии придется прекратить разъезды по курортам. Для таких развлечений у меня сейчас денег нет. Если ей хочется разыгрывать семейную трагедию, пусть делает это на собственный счет. Мы получили новые заказы, если внутренний рынок окажется плох, надо будет устремиться на внешний, надо основательно снизить заработную плату, захотят этого рабочие или не захотят.