Евгений Рякин - Путь

— Ага, Кащей! — кивнул скиталец. — Ну и имечко у него.

— Ты прям, как в сказке побывал, — усмехнулся дед.

— Только вот ничего сказочного я не заметил.

— Бабы-Яги там, случаем, не пробегало?

— Не, никакой бабы с ними не было.

— Да, с кем только не пересечёшься на своём пути, — непонятно протянул старый. — На кой ты им нужен то был, мил человек? Не так же просто тебя в мобилку запихали. Ась? Или темнишь ты?

Алекса захлестнула волна злости, он приложил правую руку к груди и заговорил, постукивая ей и постепенно повышая громкость со скоростью.

— Да не знаю я, дед! Я обычный магистр медицины, работаю в ликее, преподаю, иногда делаю операции. Вернее, ассистирую. Ясно? С чужими бабами не встречаюсь, если ты об этом! Даже не дрался уже лет пять! Я вообще ни к чему такому не причастен! Что тебе ещё сказать?! — его голос задрожал и чуть не сорвался на крик.

— Слышь чё, ты это, угомонись, паря! — выставил ладонь старик и окинул острым взглядом. — Кого возбухаешь то, как дикошарый, язви тя в душу?! Чё те, бес в задницу влез? Ты сам лучше мозгой пошеруди — я тут месяцами один живу, со мной токмо ружьишко для острастки, да топор, да нож, да матушка природа. Вот с ней я всё время и балакаю. А человечьего-то обчения, почитай, и нету. И тут ты в одной чуне у моего порога нарисовался. Весь в ремках, изволоханый, культяпка поломата* (оборванный, грязный и сломана рука). Я тебя в дом затащил, руку починил, гидрогелью сквозь зубы впульнул, укол вона поставил. А ты ещё на меня же хайло и разевашь, и хабалишь ишшо! В моём же доме! Совесть-то есть у тебя? — Старик серьёзно посмотрел ему прямо в душу, и Александр ясно осознал, что зря сорвался.

— Прости меня, дед, это нервы, — извиняющим тоном произнёс он, пытаясь объясниться. — Ты пойми. Я вчера пошёл к подруге своей, у неё день рождения был. И тут эти налетают, шокером шарахнули, я только в мобиле и очнулся. Считай, на полном ходу из неё выскочил, руку вон поломал, потом почти сутки по лесу от них убегал. Нервы стали ни к чёрту за последний день. Причём, я ж ни в чём таком не виноват! Дед, ты…

— Погоди-ка, картошка-то! — всплеснул старик руками и побежал к плите. — Бушь картоху с луком? Голодный, поди.

— Пока не могу сказать, — отозвался Александр, чувствуя одновременно дикий голод и брезгливость к жареному луку. — А тебя как зовут, дед? Давай хоть познакомимся.

Старик молча пошебуршил в сковороде, потом, не торопясь, снова подошёл к Алексу и поглядел из-под бровей так, что тот поднялся под его острым взглядом. Старый протянул руку и, глядя в глаза, веско сказал:

— Зовут меня, мил человек, Ринат Мансурович. И лучше всего называть меня на вы, потому как старше я тебя годов на сорок, не мене. Не надо дед Ринат — не люблю фамильярностев, да и какой я тебе дед? Зови меня Ринат Мансурович, а фамилия моя тебе без надобностев. Понял? — с ударением на последний слог спросил старый. Это было сказано так веско и так строго, что Алекс без внутренних возражений принял эти условия.

— Все понятно, Ринат Мансурович. Извиняйте, если что не так говорил, ещё не отошёл я. Голова гудит. А меня зовут Александр, — второй раз представился он, сжимая крепкую руку старика. — Можно тоже без фамилии, у меня её хрен выговоришь.

— Да ты хохотач, — усмехнулся и оборвал рукопожатие Ринат Мансурович, направившись к плите. — Ну что, Шуран, можа, всё жа перекусишь?

— Шуран? — переспросил Алекс. — Что это за имя?

— А ты не знашь что ли? У нас Александров завсегда Шуранами называли. Нормально слово, безо всякой подвохи, если что. Но, если не по нраву, то могу и по-другому.

— Не-не. Просто никогда такого не слышал раньше, — вежливо улыбнулся Шуран. — Мама звала меня Алекос, а все остальные называют просто — Алекс или Алек.

— У вас русских в полисе нет что ли? — Приподнял бровь Ринат Мансурович.

— Есть, конечно, но мало и в основном они в других филах живут. У нас в Асклепионской филе больше греков, чуть меньше турок и киприотов. Болгары, румыны, итальянцев большая диаспора, французы, египтяне есть, башкир ещё огромная семья, казахи, — как школьник перед учителем старательно вспоминал он. — Все хорошо говорят на двух языках, конфликтов нет…

— Лады. — Ринат Мансурович снова вернулся к плите и продолжил спокойным тоном учителя. — Слухай сюда тогда, мил человек, Алекс — это неверно. Алекс, по-нашему Алексей — означает «защитник», Андрос или Андрей — мужчина, али человек. То ись, имя Александрос или Александр можно перебрить как защитник людской. Это более крепкое имя, чем просто Алекс, понял? — опять с ударением на втором слоге вымолвил Ринат Мансурович. — Короче, Шуран, гуси в гусли, бушь картоху с луком, или, может, пельменьи тебе отварить, заточишь?