Фрэнсис Ча - Будь у меня твое лицо

Уже на подходе к ступеням офистеля я чуть не сталкиваюсь с кем-то, несущимся на бешеной скорости. Когда мы шарахаемся друг от друга, я узнаю девушку, живущую этажом выше. Это одна из бывших воспитанниц «Лоринг-центра», любительница заказывать еду на ночь глядя. Она недавно сделала операцию на лицо и до сих пор ходит в повязках вокруг челюсти.

Девушка извиняется и кланяется. «Все в порядке», – шепчу я. Она кланяется еще раз и соскакивает со ступенек. Несмотря на состояние ее лица, походка легкая и бодрая. Куда она так спешит?

Я оборачиваюсь ей вслед. Соседка мчится вниз по улице. Она кажется такой свободной – как и вся живущая наверху стайка девчонок. Если бы я только знала, что однажды буду завидовать детям из детдома, то не жила бы столько лет в страхе быть брошенной бабушкой.

Из-за этой девушки мы и заселились именно сюда. Еще до свадьбы мы побывали у нескольких риелторов в Йоксаме, недалеко от работы мужа. Вместе с агентом мы сидели и изучали карту района, как вдруг за спиной я услышала голоса. Говорили о «Лоринг-центре». Затаив дыхание, я попыталась подслушать разговор.

Давным-давно бабушка отвела меня в одно из отделений «Лоринг-центра» – оно находилось в квартале от нас. Бабушка посадила меня на ступени и приказала подумать, что в тот день я сделала не так и заслуживаю ли возвращения домой, либо она оставит меня здесь, как другие родители бросают ненужных детей. Она показала на торчащий из стены длинный ящик и сказала, что ей нужно всего лишь позвонить в колокольчик, висящий рядом, и кто-то выйдет и заберет меня.

Девчонки, сидящие у нас за спинами в офисе недвижимости, вспоминали свою спальню в «Лоринг-центре» в Чхонджу. Как здорово, говорили они, жить снова вместе. Вот ведь наивные, обсуждать подобное в присутствии риелтора! Но, к моему удивлению, агент назвал им не только разумную, но даже низкую цену и пообещал, что офистель будет чистым и новым. Когда девочки пошли с ним посмотреть комнату, я спросила нашего риелтора, о каком офистеле речь. «Уж не смогла не зацепиться за их разговор», – сказала я.

– Он, на самом деле, не очень подходит женатым парам. – Агент нахмурился: он явно планировал предложить нам нечто подороже, зная, где работает мой муж.

– Чем дешевле, тем лучше, – ответила я. – Пожалуйста, покажите мне этот офистель.

Так мы и заселились в Цветной Дом, довольные низкой арендной платой. Я привыкла видеть, как девчонки приходят и уходят. Возможно, в прошлом я могла бы быть одной из них. Тогда я бы, вероятно, чувствовала себя такой же свободной, мне бы нравилось быть самостоятельной, жить с соседкой, заказывая лапшу в два часа ночи. И просыпаться одной. И чтобы никто не спрашивал, что я собираюсь делать сегодня.

Вот бы пригласить одну или нескольких девчонок к себе. Но для этого я должна быть кем-то другим. Жаль, я не в силах признаться, что я понимаю их, что у нас много общего. Я бы хотела поделиться с ними своей историей – ведь моя мать тоже бросила меня. Хотя, наверное, мысли о матери и ухудшают мои проблемы со здоровьем.

Забеременеть – не проблема, но все дети внутри меня погибают. Я где-то читала, что выкидыши – это покончившие с собой дети, которые предчувствуют, какое ужасное их ждет будущее. Меня выворачивает наизнанку: они правда скорее предпочтут покончить с собой, чем родиться у меня?

Когда я думаю о матери, то представляю ее богатой непобедимой женщиной, которая всего добилась сама. А еще представляю, как она страдает от одиночества и сожалеет, что однажды бросила своего ребенка. Иногда в людных местах я оглядываюсь в попытках отыскать печальную, хорошо одетую даму в дорогих солнцезащитных очках.

«Я оставила тебя и с тех пор не знала счастья», – говорит она, набравшись смелости и подойдя ко мне.

С другой стороны, вспоминая бабушку, я понимаю, почему мама ушла. Если бы у меня в детстве был твердый характер, я бы тоже сбежала. Но вдруг моя мать где-то здесь? И всякий раз, видя ребенка, вспоминает обо мне?

Я не знала, что все ядовитые слова бабушки – правда. Мне казалось, мама была с папой, когда он работал за границей. А потом он вернулся и признался, что она оставила нас обоих.

Вскоре после несчастного случая с кузеном отец забрал меня у бабушки. Несколько недель она не разговаривала со мной, к тому же перестала кормить. Днями она где-то пропадала, потому что, по ее словам, не могла находиться со мной в одном доме. Я сама варила рис и ела его полусырым.

Но когда приехал отец – нужно отдать ему должное: услышав о несчастном случае, он тут же собрал вещи и оставил как Южную Америку, так и женщину, с которой жил, – бабушка подняла шум. Она визжала, и не давала никому говорить, и прижимала меня к себе, впиваясь ногтями в мою шею. Я вырвалась от нее и побежала к отцу, которого даже не знала, с криками: «Папа, папа».