Роберт Глэнси - Мелким шрифтом

— Н-да, невелика потеря.

Уменя нет намерения изменить мир, я не настолько честолюбив. Но мне не по душе тратить свое рабочее время на то, чтобы мир становился чуточку хуже, чем он есть.

И напоследок один совет, если позволишь.

Оскар, не припомнишь ли, случайно, одно предписание суда под причудливым названием Arrestandis bonis ne dissipentur ? Оно касалось человека, у которого украли собственность, но вор пустил украденное на ветер или не сумел его содержать. Именно это ждет тебя и Элис. Ты ее украдешь, но не сумеешь ее содержать, и тебя она тоже неминуемо уничтожит.

Да, чуть не забыл: я переслал это письмо Нине, твоей очаровательной жене (представляю, как ты выкатил шары, увидев в адресной строке пометку «Копия», а потом имя Нины) ; да — да, все верно, я действительно поставил ее адрес в копию.

Я всегда жалел, что слишком мало общался с Ниной; надеюсь, что из этого послания она хотя бы отчасти поймет, что я за человек.

Привет, Нина!

Если ты прочтешь эти строки, то вот тебе мой совет: найди себе понастоящему мерзкого адвоката (даже — упаси бог! — хуже Оскара!). И последнее: Оскар, я оставил тебе на память маленький подарок. Он в стеклянной баночке из — под горчицы фирмы «Коулман».

Это не головка маринованного лука, так что не суй его в рот.

Если почувствуешь, что твое самомнение раздувается сверх всякой меры, улучи минутку, глянь на мой подарочек, а главное — всегда помни: «От тайников твоей души и до лоснящейся рожи ты всего лишь жирный жулик».

Пока, большой брат.

Дорогой Даг!

Что мне вам сказать? Могу только поблагодарить вас пятьсот тысяч раз, но и этого мало.

Однажды вы обмолвились, что жизнь — это подарок судьбы. Очень точно сказано. Потому что обычно, едва открыв сверток, подарок выбрасывают. Так поступают с любыми подарками — хоть на день рождения, хоть на Рождество. Где они теперь? Да ты же сам выбросил, потому что это лишний хлам.

После аварии, когда стало угасать гревшее душу чувство, что я иду на поправку, знаете, чем я занялся? Бесцельно тратил дни, выбрасывал на ветер дар жизни. То есть делал ровно то, от чего вы меня так убедительно отговаривали, и незаметно вернулся к своему прежнему существованию (или почти вернулся), — будто снова надел старый костюм, от которого тянуло душком сожалений. Человеческий нос — удивительная штука, он способен свыкнуться даже с самыми отвратительными запахами; вот и я свыкся на некоторое время. Но теперь, Даг, все иначе. И хотя вы, как всегда, проводите свои дни за письменным столом, вы по — прежнему человек действия, ваши уроки не прошли для меня даром, я понял: раз жизни до меня дела нет, значит, надо заставить ее обратить на меня внимание.

Теперь мне ясно: годами я стоял на мосту и ждал, когда же он сгорит, хотел, чтобы он развалился и вынудил меня прыгнуть вниз.

Я все — таки чиркнул спичкой, Даг, мост под ногами горит — то ли на радость мне, то ли на горе, — но с последствиями (любыми!) я буду разбираться сам.

Мне страшно вас не хватает, Даг, я желаю вам всего самого лучшего; наверно, стоит сказать иначе: желаю, чтобы судьба дала вам статистически наилучший шанс.

Оставляю вам в дар папины часы.

Всего лучшего,

Фрэнк.

1. Почему мы стали друг другу чужими? [214]

А. Я изменился.

В. Ты изменилась.

В. Мы изменились.

2. О чем я больше всего жалею? [215]

А. О твоей улыбке.

Б. О твоих анкетах.

В. О том и о другом сразу.

3. Люблю ли я тебя по — прежнему? [216]

А. Он меня любит.

Б. Он меня не любит.

Я надеюсь, что ты прочтешь эту записку. Я оставил ее на одном из ящиков, которые грузчики уже сегодня вынесут из квартиры.

Итак, я уезжаю в местечко под названием Где Угодно, Только Не Здесь ; со мной едет женщина, которая любит меня таким, какой я есть; я еду повидаться с человеком, который умеет вовремя сказать то, что мне следовало сказать много лет назад: да пошло оно все!

Желаю тебе всяческого счастья и любви [217].

А теперь, если не возражаешь, мне пора начать новую жизнь.

Фрэнк.

Огромное спасибо Джемме, Лили, Джорджу и всем моим родным, терпеливо сносящим мои экстравагантные писательские привычки. (пасибо друзьям, вынужденным читать и перечитывать черновые варианты рукописи. Боб Гилули — ты неподражаем; Чармин Хант — обещаю, что в следующей книжке будет больше секса; Доминик Смит — твое требование, чтобы было больше Дага, абсолютно справедливо; Элисон Бёрфорд — о такой соседке, как ты, можно только мечтать. Спасибо Стэну, который открыл мою почту и стех пор оказал мне массу услуг, — я перед тобой в неоплатном долгу. Спасибо Хелен за мудрость, а всей команде издательства ВоотзБигу — за то, что рискнули в меня поверить.